40 
Сибил приняла их с гостеприимством, свойственным уверенным в себе людям, которые всегда убеждены в том, что даже если у них в жизни наступила черная полоса, то она может быть очень длинной, но за ней непременно последует белая.
– Хороший чай, – говорила она, разливая чай по маленьким фарфоровым чашкам, – лучшее лекарство от всех болезней. И физических, и душевных. Главное, как и во всем другом, не переборщить… с крепостью.
Ди уже заметила, что Сибил любит делать паузы. Во всех, даже самых неподходящих для пауз местах. При этом они не выглядели пафосными или многозначительными. Скорее, ее паузы напоминали какую-то легкую непринужденную игру, в финале которой большинство игроков не чувствуют жгучей обиды из-за проигрыша – такую, как, например, нарды. Ди показалось, что Сибил прекрасно понимает, что цель их визита – вовсе не чаепитие и не газетная статья (общая версия, о которой они условились с Грэем), а нечто более глубокое. Позже Ди поняла, что не ошиблась.
– Насчет чая вы абсолютно правы, – поддакнул Грэй. – Кстати, недавно очень похоже по поводу чая высказывался кто-то из гринвудцев. Ди, ты не помнишь, кто именно?
Еще бы она забыла! Грэй ведь рассыпался в любезностях не только перед Элайзой!
– Зельдина Бринн, – мрачно ответила она.
– Конечно! – Кажется, Грэй совершенно не обратил внимания на ее тон. – Зельдина Бринн – нынешняя хозяйка дома Джилс. Родственница Мелины и Изабел.
– Хозяйка? – хмыкнула Сибил. – Может быть… Правда, прошло уже немало времени, а ее дом все еще ремонтируется. Весь Гринвуд почему-то считает ее жительницей города, хотя она в нем не живет…
– В каком смысле – не живет? – заинтересовалась Ди.
– В прямом… Она приезжает лишь на какое-то время, а потом уезжает вновь… Впрочем, меня это совершенно не касается.
– Хм… Но ремонт всегда отнимает много времени и сил… – возразила Ди. – Наверное, ей не очень хочется жить в доме, где все – вверх дном.
– Может быть, – пожала плечами Сибил. – Не знаю почему, но Зельдина Бринн вызывает у меня в душе не самые христианские чувства. Нет, нет, – она увидела вопросительный взгляд Ди, – это совершенно ничем не подкреплено… Какое-то странное чувство – не более того. К тому же я с ней совсем не общалась, да и видела всего-то несколько раз. Иногда мне кажется, – задумчиво произнесла Сибил, – что между нами есть что-то общее, какое-то связующее звено… Наверное, вы сочтете меня старушенцией, которая фантазирует от безделья, «путешествует по астралу»… а потом свято верит в то, что… придумывает себе сама.
– О нет! – горячо возразил Грэй. – Во-первых, вы, Сибил, никак не тянете на «старушенцию», а во-вторых… вам нельзя отказать в разуме. Даже если вы и бываете в «астрале» – это идет вам на пользу.
– Спасибо, Грэй, – польщенная Сибил засмеялась каким-то грудным смехом, – вы прекрасно умеете делать комплименты. Слушая вас, человек думает, что он их… заслужил. Диана, дорогая, – она повернулась к девушке и обдала ее теплым синим взглядом, – что вы будете к чаю? Миндальное печенье… пирожные со взбитыми сливками…
– Миндальное печенье, – выпалила Ди, не дав Сибил продолжить список.
Нельзя сказать, что Ди была большой поклонницей сладкого, но сейчас в ней почему-то проснулся зверский аппетит. Несмотря на то, что она, как и обещала тете, позавтракала дома. Ди отчасти догадывалась, с чем может быть связан ее голод, – иногда сильные переживания заставляли ее набрасываться на пищу с несвойственной ей жадностью. Ди с удовольствием попросила бы у Сибил что-нибудь повнушительнее миндального печенья, но ей было неловко. К тому же Грэй не сводил с нее взгляда, и от этого Ди становилось еще больше не по себе.
– Итак, – сказала Сибил, когда все приготовления к чаепитию были закончены. – Насколько я понимаю, вы хотите поговорить со мной о Джейкобе. Что ж… почему бы и нет?
Очевидно, Сибил Льюис была не из тех людей, что привыкли афишировать свое горе. Это Ди заметила еще на кладбище – Сибил не рыдала, не причитала, не бросалась в объятия к стоящим рядом людям. Она молча стояла и терпеливо сносила промозглый летний день, обрушившийся на нее всей своей тяжестью. Вот и сейчас она спокойно говорила о Джейкобе, о человеке, которого она любила и которого уже не было рядом.
– Да, не спорю, мне, как и всем, казалось, что он богат… Но мы никогда не разговаривали с ним о… деньгах. Мы не были женаты, а потому материальная сторона… любви нас не коснулась. Вы, наверное, хотите узнать, почему мы не поженились? Весь Гринвуд наверняка строит предположения по этому поводу… Джейкоб сделал мне предложение. Но я отказалась. Он не боялся одиночества – он даже предпочитал его. Поэтому его предложение я восприняла как попытку соблюсти запоздалые приличия… Конечно, я ошибалась… Но когда я поняла это – отказ уже невозможно было взять назад… Его наследство оказалось для меня полной неожиданностью… Впрочем, он и сам был – полная неожиданность… Я так и не придумала, что делать с его домом… Жить там я не смогу – я привыкла к своему дому, да и потом, воспоминания… Даже прийти и посмотреть, что там сейчас, для меня мука. Я не была в доме со дня его похорон… Продать его я тоже не могу – Джейкоб прожил в нем последние годы жизни… Единственное, что приходит мне на ум, – сделать из этого дома хорошую школу… Но пока это – только проекты.
40 
