48 
– Нет… – Если бы Грэй мог показать свое ликование, он, наверное, подпрыгнул бы до потолка и сшиб головой керамическую люстру. – Сейчас я понимаю, что не любила его… Да, была привязанность. Да, были чувства. Но не те, что он ждал от меня… Стив хотел меня целиком, а я всегда скрывала, берегла часть себя, видно для настоящей любви… Я так хотела расшифровать этот иероглиф…
– Иероглиф?
– Иероглиф любви. Видимо, его понимают только посвященные… – Ди резко поднялась со стула и так же резко оборвала разговор, который мог зайти очень далеко… Куда дальше, чем ей хотелось. – Ты все еще хочешь прогуляться до Грин-лэйк? – Ди задвинула стул за рабочий стол и увидела на одной из полок альбом с фотографиями. – Смотри. – Ди указала Грэю на красно-бархатный переплет альбома. – Фотографии…
– И не рассчитывай, что тебе удастся избежать прогулки. – Грэй шутливо пригрозил ей пальцем. – Раз ты приехала сюда отдохнуть, я помогу тебе это сделать… Думаю, что фото семейства Кинсби могут подождать… А вот прогулка – нет.
Ди не очень-то возражала – настойчивость Грэя рождала в ее душе смутный призрак надежды. Надежды на то, что они все-таки могут быть не только друзьями…
До Грин-лэйк они добрались уже затемно. Серебристая плоскость озера спряталась в причудливо искаженных темнотой силуэтах деревьев и кустарников. Ди сразу же окунулась в сон, который так и не смогла забыть: манящую озерную гладь, окруженную заколдованными деревьями, и маленькую Диану, почему-то одетую в белое, которого она никогда не носила. Может быть, белый цвет – это предупреждение о смерти, которой ей совсем недавно удалось избежать? Сон – в руку… А вещих снов у Ди никогда еще не было…
Ди подняла глаза – те же молчаливые звезды, которые она видела во сне… Одинокие, холодные – они никогда никого не смогут обогреть теплом, потому что тепло и радость им недоступны. Ди почувствовала на себе взгляд Грэя. В зеленых глазах, ласковых – или ей только казалось, что они были таковыми, – застыл немой вопрос: почему ты молчишь и смотришь на звезды? И Ди решила ответить – не важно, правильно она истолковала этот взгляд или нет. Сейчас это уже не важно… Тем более – в этом она уверена – он ее поймет…
– Виски сжимает обруч тишины, Утрачены слова, забыты звуки, Я молчаливых звезд увижу сны, Как только ночь ко мне протянет руки… И сердце будет вышито тоской, Чужими, неумелыми стежками, Нет тех дорог, что сблизят нас с тобой, Нет тех мостов, что станут между нами…
– Дневник Мелины Джилс? – восхищенно улыбнулся Грэй. – Неужели ты запомнила? Ты же читала его всего один раз…
– В школе я лучше всех читала стихи – и лучше всех запоминала, – не без гордости объяснила Ди. – Со мной занималась мама, а у нее это – от природы… Мелина считала звезды Гринвуда молчаливыми… Холодными, пустыми, равнодушными… Иногда мне кажется, что они действительно такие…
– И сейчас?
– Да…
– Человек видит то, что хочет видеть. Во всяком случае, если речь идет о неживой природе. Если у тебя легко и весело на душе – солнце ласковое и доброе. Если тебе грустно – ты думаешь, что оно светит напрасно, потому что тебе не становится легче. Мелина Джилс видела звезды, когда ей было горько и одиноко. Потому они и были молчаливыми. Тебе сейчас тоже одиноко?
Грэй наклонился и проник своим взглядом в ее глаза. Этот взгляд был устремлен в самую сердцевину души, туда, куда Ди никогда и никого не впускала. Грэй стал исключением. Она открылась, распахнулась навстречу этому взгляду, потому что была уверена, как бы больно ей не было – эта боль принесет ей облегчение. Очищение через страдание… И Ди уже не боялась этого очищения – она была уверена, что никогда не пожалеет о своей доверчивости. Что бы ни чувствовал к ней Грэй, он никогда ее не предаст. Скорее заговорят эти холодные и молчаливые звезды, для которых она – мелкая песчинка в огромном круговороте вселенной… А кто же она для Грэя?
– Да, – честно ответила Ди. – Одиноко…
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой. – Он приблизился к ней, взял ее руку в свою горячую ладонь, и Ди разомлела от этого ласкового и жгучего прикосновения. – Можно, я хотя бы попытаюсь это исправить?
Не дождавшись ее ответа, Грэй обнял ее и прижал к себе. Почувствовав жар его тела, его запах – приятный, сладковато-пряный, его томление, Ди окончательно потеряла голову. Его жар передался ей. Его нежность стала ее нежностью. Его нефритовые, потемневшие от страсти глаза в один миг стали ее глазами, потому что она утонула в них и растворилась в этом водовороте нежности и желания.
48 
