очень нудно 
42 
- Скоро я ее остановлю, - наконец ответил мне Джаф и, спохватившись, умолк. Потом снова посмотрел на меня и продолжил: - У некоторых из нас ядовиты зубы и когти, а мне приходилось думать о защите тех, кто уязвимее меня.
Я подавила раздражение. После бесчисленных обвинений в том, что он ничего мне не говорит, было приятно увидеть с его стороны хотя бы попытку.
Нож загудел в более низком регистре: я подняла его и осмотрела. Шипы, извивавшиеся, как живые, замерли, но штуковина стала заметно тяжелее.
- Надо бы раздобыть ножны, - пробормотала я и снова посмотрела на Джафримеля.
- С тобой все в порядке?
«Могла бы, между прочим, и раньше спросить… Sekhmet sa ' es, Данте, ты себялюбивая стерва!»
Ага! Все-таки я прихожу в норму. Какой бы эта моя «норма» ни была.
- Скоро все будет хорошо. Видишь?
Кровотечение остановилось, черная кровь густела на глаза, запечатывая рану. Но медленно, гораздо медленнее, чем обычно.
- Нет причины для беспокойства.
«А если я все равно беспокоюсь?»
Мой взгляд снова упал на нож. Живот скрутило, как будто сеть тонких шрамов на моей коже отзывалась на прерывистый гул деревянного клинка.
- Он же вырвал это из меня, - выдохнула я, едва узнавая свой голос.
Это был не вопрос.
Повисла зловещая гробовая тишина, нарушаемая лишь завыванием двигателей: самолет набирал высоту, чтобы уйти от транспортных потоков. Как мы ухитряемся избегать внимания федеральных патрулей, мне даже знать не хотелось. Весь транспорт в этом секторе находился под пристальным наблюдением: ведь София выглядела так, будто там взорвали термоядерное устройство.
Я снова подняла голову. Джафримель уставился себе под ноги, словно в жизни не видел ничего более интересного, чем пол самолета.
Волосы, упавшие на его лицо мягкой волной тьмы, прикрывали глаза, и было заметно, что пряди слегка обгорели.
- Падший заботится о любой хедайре, попавшей в беду, - пробормотал он, и его пальцы сжались на плече так, что проступили напряженные сухожилия. - Особенно… в такую беду, как твоя.
Я вдруг поняла, что запустила левую руку под свежую рубашку и машинально потираю шрамы на животе. Накатило отвращение, за ним головокружение, от которого я быстро отделалась с помощью глубокого вдоха. Теперь во мне вздымалась ярость, пробиравшая до мозга костей. Щеки пылали, вся кабина гондолы дребезжала.
- О какой беде ты говоришь? Мне интересно, Джаф. Что… что во мне было?
Я изо всех сил пыталась говорить безразличным тоном, но все мои потуги позорно провалились. Горло жгло так, что слова звучали еще более хрипло, чем обычно.
- Нечто, призванное подчинить тебя и твоего падшего воле Люцифера. - Он произнес это, обдумывая и выверяя каждое слово. - Сефримель знал, как исцелить хедайру, как сделать…
Я закрыла глаза, потом открыла их снова.
«Ну что ж, все ведь все видели, кроме Тиенса. А раз так, почему не сказать это вслух? Надо называть вещи своими именами».
- Говори, - прошептала я.
Он и сказал. Произнес слово, обрубившее конец моего предложения, как захлопнувшаяся дверь обрывает шум спора.
- Аборт. Правда, в данном случае это было нечто другое. Это был а'зарак. Это слово означает «червь».
«Червь. Я носила в себе червя».
Черная ноющая дыра в памяти расширилась, увеличилась, напирая на стену моей воли. И отступила со злобным рычанием.
Что могла я противопоставить этой пустоте? Только свою ведовскую волю, сохранившуюся, хотя я нарушила клятву. Свою волю и своего падшего, не изменившего отношения ко мне, хотя я предала и его. И наконец, пламя в моей крови, песнь разрушения, что была ответом богини на мою мольбу. Богини, но не бога: Анубис просил меня предать себя, и я согласилась. У меня не было выбора. И все же именно его изумруд в моей щеке светился во мраке.
Так в чем же дело? Бог покинул меня или я сама не могла прийти к нему? Я смотрела на волосы Джафримеля, заслонявшие от меня его глаза. Он уставился себе под ноги, плечи его опустились, но были напряжены в ожидании. И тишина в салоне повисла такая, словно это был читальный зал федеральной библиотеки.
«А'зарак. Червь».
Я поежилась. Я ведь взрослая. Крутая. Одна из десятки самых отчаянных наемниц Гегемонии, обученный боевым искусствам некромант, да и вообще девчонка не промах. Так с чего у меня дрожат колени?
Джафримель продолжил, тщательно выбирая каждое слово:
- Если бы твое тело не смогло избавиться от… от этого, Люцифер получил бы возможность управлять тобой. Ты стала бы инструментом, исполнительницей его воли, как одно из его… отвратительных детищ. А после того как прошел инкубационный период, отделение червя опасно и трудноосуществимо.
42 
