10 
Он обхватил горячей ладонью ее затылок.
– Быть может, ты и не ангел, но бьюсь об заклад, что ты способна доставить любому мужчине поистине райское наслаждение.
Когда их глаза встретились, Маркиз слегка отпрянул назад и что-то негромко пробормотал себе под нос. Затем он вернулся к камину и сказал, приглаживая свои непослушные пряди:
– Боже правый, что я делаю? Я же знаю, что не должен был впускать тебя к себе в дом, – сейчас он стоял в профиль, и Лотти видела, как играют желваки на щеке Маркиза. – Боюсь, тебе придется удовлетвориться моими извинениями, малышка. Не волнуйся, свои деньги ты получишь сполна. Похоже, что мы с тобой оба стали жертвами неуместной шутки.
Тем, что Маркиз отошел от нее, Лотти была потрясена не меньше, чем его прикосновением.
– Я вижу, вы чем-то недовольны, – произнесла она неуверенно.
Он опершись рукой о каминную полку, не сводил глаз с играющих язычков пламени.
– Разумеется, я не сомневаюсь в том, что Нед действовал из самых лучших побуждений. Он по-прежнему считает меня своим другом и знает, что я ни за что не пойду туда, где могу попасться на глаза газетчикам, следящим за каждым моим шагом. Можно лишь поблагодарить Неда за то, что он прислал ко мне неизвестную, безымянную и молчаливую женщину, – он окинул обжигающим взглядом каждый дюйм обнаженной кожи Лотти. – Но это не может объяснить, какого дьявола он послал именно тебя.
Слова Маркиза должны были шокировать Лотти, но она целиком была поглощена тем, что сумела прочитать в глубине его глаз. Одиночество. Страшное, абсолютное одиночество, вот что она сумела рассмотреть. Бульварные газеты не солгали. Этот человек действительно страдал от привидений. Только они обитали не снаружи. Они жили внутри его.
Маркиз сделал один шаг навстречу Лотти, затем второй.
– Я не должен так поступать, – страстно заговорил он, но лицо Лотти уже было в его ладонях, и голос Маркиза упал до шепота. – Но могу ли удержаться?
Лотти не знала, что сказать. Голова Маркиза склонялась все ниже над ее лицом, и Лотти задрожала. Она и не предполагала, что может оказаться в подобном положении. Ужасный Кровавый Маркиз вовсе не собирался убивать ее. Он собирался ее поцеловать.
А она, кажется, собиралась позволить ему сделать это.
Когда губы Маркиза коснулись ее рта, у Лотти перехватило дыхание. Его губы оказались мягче, чем можно было предполагать, однако их нельзя было назвать вялыми. У нее губы дрожали и слегка раскрылись под призывным напором губ Маркиза.
Наконец он оторвался от ее рта. Только теперь Лотти отважилась открыть глаза и сделала это именно в тот момент, когда на губах Маркиза появилась слабая улыбка.
– Если бы я ничего не знал, то мог бы поклясться, что ты никогда прежде не целовалась, – и прежде, чем Лотги успела решить, что это: одобрение или осуждение, улыбка на губах Маркиза погасла. – Не знаю, какие тебе были даны наставления, – мрачно продолжил Маркиз, – но не стоит разыгрывать передо мной невинность. Я не из тех похотливых старичков, которые любят воображать, что держат в своих объятиях вчерашних школьниц.
Лотти приоткрыла рот от возмущения.
– Ну вот, так-то лучше, – и, вновь не дав Лотти ответить, он припал губами к ее рту.
«Ну, хорошо! – подумала Лотти. – Сейчас я вам покажу вчерашнюю школьницу, мистер Кровавый Маркиз!»
Хотя Лотти действительно никогда до этого не целовалась, она не раз видела, как это делала ее сестра со своим мужем. Лотти, не раздумывая ни секунды, обхватила руками шею Маркиза и сильно притянула его к себе.
Но вся ее бравада улетучилась, когда язык Маркиза проник между ее губами и коснулся кончика ее собственного языка. Ощущение оказалось настолько острым, что Лотти едва не потеряла сознание. Ноги у нее сделались ватными, голова закружилась, а язык Маркиза тем временем продолжал осторожно исследовать глубины ее рта. При этом поцелуй его не был грубым, напротив, нежным и сладким, словно поцелуй ангела. По всему телу Лотти расплывалось странное, неведомое ей прежде тепло.
Язык Маркиза вновь коснулся языка Лотти, и она невольно застонала. Маркиз крепче прижал ее к своему сильному, мускулистому телу, показавшемуся ей очень жестким. Затем он осторожно повел Лотти спиной вперед и она отступала до тех пор, пока не почувствовала под своими коленями край невысокой тахты, притаившейся в темном уголке гостиной. Накидка слетела, обнажив шею и плечи Лотти.
Она совсем забыла о том, что порвала платье, как забыла и о том, насколько легко мужской руке скользнуть в эту прореху, чтобы обхватить обнаженную грудь. Когда же Хайден Сент-Клер сделал это, Лотти замерла одновременно от ужаса и от наслаждения.
10 
