17 
Лотти прижала ладонь к щеке Стерлинга, чувствуя себя совершенно убитой и беззащитной. А еще ей было крайне неловко видеть могущественного Стерлинга стоящего перед ней на коленях. Глаза Лотти наполнились слезами.
– Прости меня, – прошептала она. – Я так хотела, чтобы сегодня вечером ты мог гордиться мной. Я очень этого хотела, честное слово.
Сердце Лотти болезненно сжалось, когда Стерлинг попытался улыбнуться в ответ на эти слова.
– Я знаю, милая, – сказал он. – А теперь ложись спать, пока мы с твоей сестрой решим, что нам делать дальше.
«…пока мы с твоей сестрой решим, что нам делать дальше».
Эти последние слова Стерлинга не шли у Лотти из головы и не давали ей уснуть. Она не могла отделаться от мысли, что Стерлинг может совершить что-то ужасное. После того как все в доме стихло и Джордж проводил мисс Тервиллиджер до ее коляски, а двое слуг отнесли Гарриет в приготовленную для нее спальню, Лотти выскользнула за дверь своей комнаты и пошла по коридору, скупо освещенному притушенными на ночь лампами, стараясь ступать как можно тише.
Дверь нижней гостиной была приоткрыта, и Лотти подкралась ближе, чтобы лучше слышать, что происходит.
Стерлинг сидел за секретером и быстро писал что-то на листе почтовой бумаги.
Лаура стояла позади с грустным лицом.
– Мы выкрутимся, правда? – негромко спросила она мужа. – Кроме того, лорд Оукли совсем не тот человек, которого мы хотели бы видеть мужем Лотти. Да что мы знаем о нем, если не считать написанного в бульварных газетках?
– Некоторые свято верят в то, о чем написано в газетах, – коротко ответил Стерлинг.
«Интересно, помнит ли сам Стерлинг, что писали газеты о его браке? – подумала Лотти. – Помнит ли о том сколько шума было поднято из-за того, что сам Девонбрукский Дьявол вдруг решил отдать руку и сердце сироте какого-то университетского преподавателя? И как они при этом раздували каждую, самую мелкую, деталь?»
– Может быть, даже к лучшему, что он отказался сделать предложение, – сказала Лаура. – И как можно принуждать Лотти выходить замуж за человека, который ее не хочет?
«Здесь она не права, – подумала Лотти. – Хайден Сент-Клер очень хотел меня. Только не в жены».
– За человека, который не любит и никогда не сможет полюбить ее? – продолжала настаивать Лаура.
Стерлинг обмакнул перо в чернильницу и ответил, не переставая писать:
– Многие долгие и успешные браки строились на еще более зыбком фундаменте.
– Но не наш, – мягко напомнила ему жена. – И не брак Теина и Дианы. Или даже Куки с Доуэром. Мы с тобой всегда учили Лотти, что брак может быть основан только на любви. Ты понимаешь, насколько жестоко будет заставить ее провести остаток жизни без этого чувства? – Лаура погладила напряженные плечи Стерлинга. – Почему бы нам не уехать на время в Хартфордшир? Прямо завтра утром? Нам всегда было так хорошо там. Пройдет время, и новые скандалы смоют у всех воспоминания о том, что сегодня произошло между Лотти и маркизом.
– Время ничего не изменит, – ответил Стерлинг погладив ладонь жены, лежащую у него на плече. – Боюсь, что память о том, что случилось, останется надолго. И Хайдену Сент-Клеру это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. А к нашему порогу вскоре потянутся не слишком разборчивые джентльмены, будь то в Лондоне или Хартфордшире. Они будут бормотать что-то о нашем затруднительном положении. Они будут предлагать Лотти свое участие, протекцию. Но ни один из них не предложит ей своего уважаемого имени.
Лаура горестно покачала головой.
– Неужели у нее не может быть иного будущего? – спросила она.
Стерлинг свернул лист, капнул на него воск и приложил свою печать.
– Может. Но только в том случае, если я позабочусь об этом.
Он поднялся и несколько раз резко дернул шнур колокольчика, висевший над секретером.
Услышав в коридоре шаги дворецкого Эддисона, Лотти отпрянула в сторону, чтобы пропустить его, оставаясь при этом незамеченной. По внешнему виду Эддисона невозможно было заподозрить, что он только что поднялся с постели. Лотти давно подозревала, что дворецкий спит не раздеваясь, прямо в своих отутюженных брюках, накрахмаленной сорочке и черном сюртуке.
– Вы звонили, ваша светлость? – громко спросил Эддисон.
Стерлинг повернулся, держа в руках два запечатан-письма, совершенно одинаковых с вида.
– Я хочу, чтобы эти письма были немедленно доставлены адресатам, – сказал он.
17 
