95 
– Ты не умрешь! Я стану позади и буду защищать тебя! Томас Сильный…
– Ничего не будет предпринимать без моего приказа. И ты тоже. Я обвиню Дункана в попытке похищения Мэг. Он будет отрицать это. Мы разрешим наш спор поединком.
– Но это слишком опасно! – возразил Саймон. – Под твоей ногой может зашуршать галька, ты оступишься – и ты мертв!
Доминик жестом приказал Саймону замолчать.
– Это единственный способ избежать войны, – произнес он.
– Будь что будет, – проговорил Саймон после недолгого молчания. – Если Шотландский Молот убьет тебя, то я сделаю из его черепа кубок для вина.
– Я тебе верю, брат. Ты всегда был скор на такие дела. Найди мне священника, пока он не настолько пьян, что не сможет исповедать нас.
– Что его искать – вот он!
Доминик проследил глазами за рукой Саймона: священник стоял возле Дункана и что-то говорил ему, одновременно уплетая баранину. Дункан, явно скучая, слушал его болтовню. Он ждал, когда сможет испытать на прочность Ле Сабра, Меч английского короля. И вот Саймон и Доминик шли навстречу Дункану.
– Наконец-то и ты захотел присоединиться к нам, – заметил он с удовлетворением.
– Некоторым образом, – ответил Доминик. Он повернулся к священнику. – Ты не так пьян, чтобы не мог исповедовать нас?
Дункан замер, переводя свои газельи глаза с Доминика на Саймона.
– С каких это пор нужно исповедоваться перед простой игрой? – спросил он мягко.
– Похищение чужой жены – это не просто игра, – заявил Доминик. Его голос, как и взгляд, был холоден и спокоен.
– Похищение жены? – изумленно переспросил Дункан.
Его воины схватились за рукояти мечей.
– Ты не ослышался – похищение жены, – повторил Доминик.
– Когда?
– Несколько дней назад, когда мы выехали на охоту.
Дункан был поражен. Он посмотрел на Саймона, но увидел в его глазах вместо возможной дружбы обещание скорой смерти.
– Я не понимаю, – спокойно сказал Дункан.
Несколько мгновений Доминик изучал шотландца. Он понял, что Дункан говорит правду, – нападение было не его рук делом. Но, к сожалению, это ничего не меняло: сила Дункана угрожала спокойствию Блэкторна.
– Я и Мэг отстали от других охотников, и вскоре мы услышали чужой рог. Мэг узнала его, Дункан, это был твой рог. Потом по нашему следу пустили собаку, и эта тварь была твоей гончей.
– Я этого не делал, – раздельно произнес Дункан. – Я бы никогда не стал преследовать Мэгги как добычу.
– Да ну? – усмехнулся Доминик. – А я думаю, что стал бы. И ты это сделал. Ты же прекрасно знаешь, что Мэг – это ключ к повиновению людей Блэкторна. Кто владеет Мэг, тот владеет землей.
– Да, в этом мы понимаем друг друга, – мрачно согласился Дункан.
– И ты пытался отнять у меня жену, которую мне дали Бог и король Генрих, а вместе с ней и замок.
– Нет!
– Ты можешь говорить что угодно, но я тебе не верю. У тебя есть выбор, Дункан. Ты можешь навсегда покинуть эту землю…
– Нет.
– …или сойтись со мной в поединке.
При этих словах все замолчали. Мэг стояла поодаль с повитухой и Старой Гвин, расспрашивала их об Адели, и в наступившей тишине вызов Доминика долетел до нее, пронзив ей сердце, как стрела. Кровь прилила у нее к лицу: «Доминик и Дункан. Поединок».
– Они не посмеют, – прошептала Мэг.
Но она знала, что поединок состоится и один из них должен умереть. Мэг подобрала полы своего изумрудного платья и побежала к соперникам. Все находившиеся на лугу расступились, давая ей дорогу.
Глаза Мэг были устремлены на Доминика, она нуждалась в его близости, как никогда раньше, без него она погибнет! Мэг бежала, ее золотые волосы развевались на ветру. Не обращая внимания на жесткую кольчугу, она бросилась на грудь к Доминику.
– Соколенок, – прошептал он, прижимая Мэг к себе. – Все будет хорошо: кто бы ни победил, ты – в безопасности. Ты – ключ к Блэкторну.
Мэг посмотрела на мужа со слезами и гневом.
– Кто-то будет убийцей, кто-то умрет – как же все может быть хорошо? – спросила она.
– Блэкторн не умрет.
Мэг не могла говорить. Кончиками пальцев она провела по лицу Доминика, как будто пытаясь таким образом запомнить его черты.
– Да, земля не может умереть, – медленно сказала она. – Только человек смертен.
Мэг сняла с себя золотой крест своей матери. Поцеловав его, она положила символ спасения в перчатку Доминика.
– Да хранит тебя Бог, – проговорила она.
95 
