20 
Если он сейчас блефует, для нее есть лишь один способ установить истину.
Романтическая дымка в глазах Катрионы развеялась, и Саймон встретил ее твердый и холодный взгляд. Он напрягся, предчувствуя крепкую и давно заслуженную пощечину, которой, по его мнению, и должна была завершиться вся эта история.
— Хорошо, мистер Уэскотт, — решительно заключила Катриона. — Я принимаю ваши условия. И вас заодно.
Вот тут для Саймона настало время удивиться по-настоящему.
Ему ничего не оставалось, как молча стоять, наблюдая, как гостья решительно поворачивается к табуретке и начинает надевать перчатки, словно ничего не произошло, будто это вовсе не она только что согласилась доверить свою драгоценную невинность абсолютно незнакомому мужчине.
— Мне понадобится день-другой, чтобы организовать ваше освобождение. Когда все будет готово, я вам пришлю полный набор инструкций. Надеюсь, вам известно, как добраться до поместья моего дяди. Оно находится в пригороде. Я рассчитываю, что уже утром в следующий понедельник мы с вами отправимся в деревушку Гретна-Грин, где бракосочетания, как известно, совершаются быстро и без всяких формальностей.
Уэскотт смотрел, как Катриона завязывает узлом ленты шляпки, элегантно загибая ее поля. Он ощущал какое-то незнакомое чувство и поначалу воспринял его за собственную злость на такой исход этой встречи. Однако нескольких резких вдохов и выдохов оказалось достаточно, чтобы разобраться в причине. Он просто напился. Обычно он к любым ситуациям относился с едким сарказмом. Вот уж чего он никогда не делал, так это не сердился. И в данную минуту Уэскотт тоже не сердился.
Он был просто в ярости.
С того дня, когда во время игры в «фараон» он вытащил Фило Уилкокса из-за стола с целой пачкой тузов в рукаве, его еще никому не удавалось обвести вокруг пальца. В тот раз он удовлетворился тем, что вывел мошенника во двор и когда вместо дуэли трус бросился наутек, выстрелил ему прямо в задницу. В голове Уэскотта возникла неожиданная мысль: как было бы шокировано все общество, если бы похожим образом он вздумал наказать эту лукавую бестию, мисс Кинкейд.
Но это вовсе не означало, что у Саймона нет никаких рычагов воздействиям нее.
Он решительно направился к Катрионе, пинком отшвырнув с пути табуретку. Что-то в его суженных глазах не на шутку ее встревожило. Она отшатнулась, ей откровенно стало страшно.
— В чем дело, мистер Уэскотт, — выдавила она, задыхаясь, — вы хотите еще что-то обсудить?
— О нет, я уверен, мы с вами закончили все обсуждения.
Саймон постепенно оттеснил Катриону к стене, так что ей некуда было деваться.
— Но не могу же я вас отпустить с мыслями, будто бы я пренебрегаю своими обязанностями. Если не ошибаюсь, подобные соглашения по традиции следует отметить хотя бы поцелуем.
Катриона нервно прижала руки к горлу.
— Нет, нет… Я так не считаю… Едва ли это прилично, когда…
Уэскотт уже по-настоящему прижимал ее своим телом к стене. Он обхватил ее голову ладонью, не обращая внимания, что сминает шляпку, и приблизился ртом к ее губам, не давая ей даже пискнуть в знак протеста. Если уж они заключили эту дьявольскую сделку, то Саймон должен показать ей, прежде чем она покинет тюремную камеру, кто из них двоих настоящий дьявол.
Но он никак не ожидал, что нежный девичий рот отзовется странным вкусом, в котором причудливо сочетались рай и ад. Обжигающая сладость ее поцелуя напоминала нектар и амброзию. Пламя, разгоревшееся в душе Саймона, стало еще сильнее, когда Катриона решительным движением обхватила его за шею и прижалась изо всех сил. Было похоже на то, будто она соскальзывает в какую-то глубокую темную бездну и утягивает Саймона туда же за собой.
Тысячи одиноких ночей провела Катриона в мечтаниях о поцелуе, который Саймон мог бы запечатлеть на ее губах в тот единственный день. Но тогда в конюшне, освещенной лучами полуденного солнца, она была слишком юной, а он чересчур искушенным. В подобные минуты она обычно закрывала глаза и с тоскующим вздохом принималась воображать нежное слияние их мыслей, сердец и душ во время целомудренного поцелуя с легчайшим соприкосновением губ.
Этот реальный поцелуй оказался совсем не похожим на ее мечты.
Катриона сразу убедилась в одном — они целовались как-то неправильно. Совершенно не так, как, по ее представлению, жених нежно лобзает свою возлюбленную. Это был поцелуй пирата, властно отмечающего захват добычи. Подобным образом мог целовать варвар-победитель, бросившийся насиловать первую встреченную в разграбленной деревушке девственницу. Саймон бесцеремонно впился в ее нежные губы, а когда шокированная Катриона сделала непроизвольный вдох, он вдобавок просунул ей в рот свой язык.
20 
