2 
— Почему бы нам не забыть об этом вознаграждении и не вернуться, наконец домой? — вздохнула Софи.
— Здравая мысль, — откликнулась Памела. — Если бы у нас еще при этом был дом, куда мы могли бы вернуться…
Голубые глаза Софи потускнели от печали, и Памела тут же пожалела, что напомнила ей об этом. До недавнего времени единственным настоящим домом для них был лондонский театр «Краун» неподалеку от знаменитого музыкального театра «Друри-Лейн». Их обеих мать-актриса родила в театре, за кулисами. Но теперь театра не стало. Его превратил в руины и пепел страшный пожар, который стал причиной гибели их матери. Та же участь была уготована и им, но по счастливой случайности сестры в эту страшную ночь спали в маленькой квартирке, которую вместе с матерью снимали неподалеку от театра. При воспоминании об этой трагедии у Памелы в который уже раз болезненно сжалось сердце. Единственным утешением служило осознание того, что их мать не хотела пережить собственную красоту и увидеть разочарование на лицах своих многочисленных поклонников.
Ее красота досталась и продолжала жить в Софи. Светлые густые волосы девушки были уложены прелестными локонами вокруг ее нежного личика с чудесными пухлыми губками и чуть вздернутым очаровательным носиком. Среди актеров театра ходили слухи, что отцом Софи был некий состоятельный французский граф, по уши влюбленный в ее мать. Вернувшись во Францию, он, скорее всего, пал жертвой революции, так и не успев жениться на своей возлюбленной.
Что касалось Памелы, то она была убеждена, что ее отец происходит из крепкого английского рода. Чем еще можно было объяснить карий цвет ее глаз и каштановые волосы? Лицо у Памелы было овальное, с правильными чертами, но весьма обычное и незапоминающееся. Больше всего она походила на крепкую йоркширскую розовощекую молочницу. Фигура у нее была неплохая, но вряд ли нашелся бы мужчина, готовый из-за неразделенной любви к ней броситься в холодные воды Темзы, как это сделал, судя по упорным слухам, один из горячих поклонников ее матери.
Памела еще больше пожалела о своих словах, когда Софи вздернула подбородок, чтобы скрыть подступившие слезы, и проговорила:
— Ты же прекрасно знаешь, что обещанное герцогом вознаграждение не единственная наша надежда. В моих силах сделать так, чтобы у нас с тобой была вполне обеспеченная жизнь. Предложение виконта все еще остается в силе.
— Не надо разыгрывать мелодраму, — нахмурилась Памела. — У меня нет ни малейшего желания, ради того чтобы иметь крышу над головой, продавать с аукциона честь моей сестры.
В ответ Софи повела плечом.
— Не будь такой наивной провинциалкой. Наша мама всегда была свободна от условностей общества. Почему бы и мне не быть такой?
— У мамы была театральная сцена, она продавала себя за любовь, а не за деньги.
— А разве женщине запрещается иметь сразу любовь и деньги? — задумчиво спросила Софи.
— Можно, в объятиях виконта, пока ему не надоест твоя красота, и он не позарится на какую-нибудь очаровательную юную танцовщицу из кордебалета. Тогда он просто передаст тебя в руки кого-нибудь из своих друзей.
Наклонившись к сестре, Памела ласковым движением поправила выбившийся из ее прически светлый локон и тихо сказала:
— Дорогая, я говорю все это не потому, что хочу быть жестокой. Просто от положения содержанки-любовницы до шлюхи всего один шаг. Я видела немало девушек моложе и красивее тебя, которые торгуют собой на Флит-стрит. Я не хочу, чтобы ты умерла от сифилиса, не дожив до двадцати лет.
— Но виконт клянется, что любит меня! С тех пор как он впервые увидел меня в хоре, когда мне было пятнадцать, он не может думать ни о ком другом!
— Включая собственную жену, — сухо заметила Памела.
При этих словах лицо Софи вытянулось.
— Не думай об этом мерзавце, — горячо проговорила Памела, сжимая руку сестры. — Если нам не удастся получить вознаграждение от герцога, мы снова попробуем поступить на службу в театр.
— Тогда мы уж точно подохнем с голоду, — мрачно усмехнулась Софи и снова уткнулась в журнал мод, чтобы сестра не видела ее грустного лица.
Памела со вздохом откинулась на старые кожаные подушки сиденья. Она исчерпала все аргументы. К несчастью, их мать была совсем непрактична, хотя и очень красива. Узнав от стряпчего, что она оставила своих дочерей почти без гроша за душой, Софи и Памела решили попытать счастья единственным, известным им способом — на театральных подмостках. Первая и единственная попытка началась триумфом, но закончилась полным провалом.
2 
