очень нудно 
28 
Оно и подошло. Пришлось, правда, снять бюстгальтер, иначе были бы видны бретельки. Имоджен внимательно разглядывала свое отражение в зеркале.
Насыщенность цвета подчеркивала белизну ее кожи. А фасон — хрупкое телосложение Имоджен.
— Как будто на вас пошито, — заметила продавщица.
— Слишком уж оно дорогое. — Имоджен помедлила: ведь надо было еще купить вечерние туфли. Но воспоминания о презрительных высказываниях Дага относительно ее одежды и собственный вкус решили дело.
— Вы не пожалеете, что купили его, — заверила ее продавщица. — Платья, подобные этому, все равно что капиталовложение. Классический стиль, оно некогда не устареет.
Зато я устарею, подумала Имоджен с кривой усмешкой, направляясь к замеченному ранее обувному магазину…
— Так, значит, ты все-таки нашла то, что тебе нужно, — только и сказал Даг, подбирая ее в заранее назначенном месте.
В дополнение к платью у нее было еще несколько пакетов: туфли, вечерняя сумочка в тон платью, накидка типа болеро, расшитая стеклярусом… И еще красиво упакованная коробка с парой высоких венецианских бокалов, купленных в антикварном магазинчике.
Вероятно, разумнее было подобрать какой-нибудь более нейтральный подарок, подумала Имоджен, но бокалы были такими красивыми.
— Черт побери! — негромко выругался Даг, вызвав у нее недоуменный взгляд. — Хотел попросить тебя купить что-нибудь для Гонсалесов. Возвращаться теперь уже поздно, и…
— У меня кое-что есть для них, — сказала Имоджен, поворачиваясь к лежащим на заднем сиденье пакетам.
Осторожно развернув красивую упаковку, она открыла коробку и показала ее содержимое Дагу.
Тот долго молчал, и сердце Имоджен дрогнуло. Очевидно, он не одобрил ее выбор. Что ж, это его дело. Ей бокалы понравились, и…
— Знаешь, иногда ты меня просто удивляешь. Притворяешься, что ничего не смыслишь в чертежах, а потом с ходу делаешь весьма толковые замечания по генплану участка; Уверяешь, что не чтишь традиций, собираешься чуть ли не отдать дом под богадельню, а потом идешь и покупаешь вот это…
— Если они тебе не нравятся… — вызывающе начала Имоджен, но Даг уже отрицательно качал головой.
— Я нахожу твой подарок великолепным. Просто великолепным! И очень символичным — их как-никак пара.
Комплимент прозвучал настолько неожиданно, что Имоджен не нашлась, что сказать. Она подняла на него глаза и, увидев его взгляд, внутренне сжалась. Даг смотрел так, будто… будто… Странное, незнакомое ощущение наполнило ее сердце.
— Имоджен…
В чем дело? Почему, хотя она много раз слышала, как Даг произносит ее имя, сейчас от звука его голоса по всему телу пробежали мурашки? Почему он вызвал у нее ассоциации с довольным мурлыканьем кошки, с мягким прикосновением бархата к обнаженной коже, с шумом прибоя, ласкающего песок?
Пытаясь выбросить из головы столь опасные и глупые мысли, Имоджен торопливо произнесла:
— Я даже попросила красиво завернуть коробку и купила открытку. Ты знаешь, как зовут миссис Гонсалес? Надо было бы спросить у ее мужа. Надеюсь, она не сочтет нас слишком навязчивыми. В конце концов, она нас не знает.
— По-моему, ее зовут Мария Эстер, — ответил Даг неожиданно будничным голосом. — А что до обиды на наше появление, то, по-моему, ты зря беспокоишься.
Всю оставшуюся дорогу до виллы он молчал. И, только подъезжая к входу, заметил что поскольку они оба лишились обеда, стоит попросить миссис Сойер организовать легкую за куску в их апартаментах.
— Прекрасно, ты уже готова. Нам не стоит опаздывать, но…
Даг повернулся на звук открывшейся двери и внезапно замолчал. Замершая в дверях своей спальни Имоджен с некоторой настороженностью наблюдала за его реакцией.
Там в магазине, она была уверена, что ее выбор удачен, но сейчас ее охватили сомнения.
Молчание Дага, его непонятный взгляд… Она нервно сглотнула.
— Что-нибудь не так? Если платье не годится…
— Нет… — Покачав головой, Даг снял со спинки стула пиджак, собираясь надеть его. — Оно прекрасно…
Его голос звучит как-то сдавленно, почти хрипло, заметила Имоджен, заворожено наблюдая за игрой мышц распрямляющегося Дага под тонкой тканью рубашки.
Во рту у нее пересохло, дышать стало труд но, чувственное восприятие внезапно настолько обострилось, что, несмотря на разделяющее их расстояние, она явственно ощутила запах чистого мужского тела. По ее спине пробежала дрожь, пульс участился, лиф платья стал как будто теснее. Можно было подумать… Имоджен опустила голову, и у нее невольно вырвался негромкий крик — шелк не мог скрыть напрягшихся сосков. От смущения она вспыхнула и, быстро отвернувшись, заторопилась обратно в спальню со словами:
28 
