2

Выпалив это, она машинально закрыла глаза, но последовавшее за этим молчание заставило ее вновь открыть их.

— Что ты сказала?

Он смотрит на меня так, будто испытывает сильное желание придушить собственными руками, подумала Имоджен. И быстро повторила, подавляя желание убежать куда подальше:

— Я… я спросила, не женишься ли ты на мне…

— Ты умом тронулась? Или просто решила пошутить?

Даг казался очень рассерженным, и это несколько удивило Имоджен. Последние несколько часов она провела в попытках угадать, какова будет его реакция, но то, что он может рассердиться, даже не пришло ей в голову. Насмешка, издевка, пренебрежение, презрение, решительный отказ — все этого Имоджен ожидала, но гнев…

— Нет, я не шучу, — ответила она. И вполголоса мрачно добавила: — Хотела бы я, чтобы это было так. Все придумал мистер Мартин. Помнишь, такой старенький, с шевелюрой, как у Эйнштейна, поверенный в делах… Я сказала, что это безумие, но, по его мнению, другого способа помешать Филу унаследовать наше дело просто нет. Ты же знаешь условия завещания деда.

— Знаю, — кивнул Даг. — Но ведь ты же ни чего не смыслишь в делах? Зачем тебе наследство, которым ты не в силах толково распорядиться? Да и куда, скажи на милость, девалась твоя решимость не выходить замуж до тех пор, пока ты не полюбишь и пока не уверишься в том, что тебя тоже любят? Или все это были лишь девичьи фантазии, улетучившиеся как дым перед реалиями жизни?

— Нет, это не так, — сердито возразила Имоджен, — но..

Сняв пиджак и бросив его на кресло, Даг подошел к бару и, открыв его, налил себе виски в массивный хрустальный стакан. Он соответствует этому дому, с тоской поняла вдруг Имоджен. И выглядит здесь гораздо более на месте, чем я сама.

Темные деревянные панели на стенах, тяжелая мебель всегда давили на нее. Но все же это был дом ее предков, частица ее самой. И мысль о том, как ненавистный Фил, его вечно испуганная жена и орущие, плохо воспитанные дети обживают с детства знакомые помещения, показалась Имоджен невозможной. И если уж быть честной до конца, несмотря на ее неприязнь к Дагу, в его руках дом будет в безопасности… Как и семейный бизнес.

— Но — что? — спросил он. — Но ты настолько чтишь память отца и деда, что готова напрячь извилины и взвалить на себя управление семейным бизнесом? Но ты настолько любишь меня?..

Последний вопрос был явной издевкой, Даг знал ответ. Однако Имоджен все равно пылко воскликнула:

— Нет, разумеется, нет!

Почему он так смотрит на меня? Этот острый взгляд исподлобья действовал ей на нервы.

— Итак, ты не любишь ни дело, ни меня, но готова выйти за меня замуж, чтобы удержать его.

— Чтобы спасти, — быстро уточнила Имоджен. — Спасти от Фила. А кроме того… это ведь будет фиктивный брак, — осторожно добавила она, наполовину отвернувшись. По непонятной причине так ей было легче говорить, казалось, безопаснее не видеть его лица и не показывать свое. — Фиктивный брак. И не обязательно слишком долгий. Мистер Мартин сказал, что потом его можно будет аннулировать и нам даже не придется… Что мы можем не… — Она замялась, обеспокоенная молчанием Дага, и повернулась к нему.

— И что же мы можем не… — передразнил он ее. — Сожительствовать… состоять в интимных отношениях… заниматься сексом… любить друг друга…

Имоджен было ненавистно то, как он почти ласкал эти слова, перекатывал их на языке, промурлыкивал, наслаждаясь каждой секундой ее смущения.

— Если ты полагаешь, что это должно поощрить меня согласиться, то, значит, ничего не смыслишь в мужчинах и их самолюбии, Имоджен. Неужели ты действительно думаешь, что мужчина — любой мужчина — может пожелать предстать перед судом и заявить во всеуслышание, что оказался не способен затащить жену в постель? Неужели всерьез полагаешь, что кто-либо, не говоря уже о твоем мерзавце родственнике, поверит, будто мы с тобой действительно муж и жена, если одного упоминания слова «секс» достаточно, чтобы превратить тебя в живое воплощение традиционной, дрожащей, нетронутой девственницы? Э-э-э, нет, моя дорогая. Если я даже и соглашусь на твой мошеннический брак — что крайне сомнительно, — в глазах всего остального мира он должен выглядеть как абсолютно настоящий, даже если это означает, что в конце концов придется подвергнуться унизительной процедуре развода.

  7