48 
«Всего один звонок, и я бы вернулся?» Ну, так он был, этот звонок. Я хотела объяснить все про займ у Гренвиля. Но ответил не ты, а Бьянка.
— Почему же ты не изволила подождать, пока я подойду? Бьянка Шенон остановилась у меня вместе с мужем, потому что у них как раз обставляли дом. Я был с ней не один. Да хоть бы и один, какая разница! Если ты еще не заметила, то могу сообщить тебе, и всем присутствующим тоже, что это по тебе я схожу с ума. — Он подошел и схватил ее за руку. — Если это причина той веселой жизни, что ты мне устроила, то мои слова не для печати.
— Пусти! — Она пыталась вырвать руку, все еще сердито, но как хотелось верить ему!
— Нет.
Он потянул ее за собой. Как только они вышли из зимнего сада, Кел подхватил ее под коленки и взвалил на спину. Так, вися вниз головой, молотя его кулаками по спине, Сара увидела улыбавшуюся физиономию миссис Пейджет.
— Если Бен закричит, возьмите порошковое молоко, — распорядился Кел, поднимаясь по лестнице. — Мама его будет некоторое время занята.
— Ты эгоист, — протестовала Сара.
— Конечно. — Он подошел к спальне, ударом ноги распахнул дверь и повалил се на кровать. — Я почти год провел без тебя, — сказал он, сбрасывая куртку. — И почему? Потому что Бьянка Шенон, женщина, которую я презираю, однажды взяла телефонную трубку. — Развязывая галстук, он сердито разглядывал се. — Вот интересно: желая увидеть во мне идеал, ты награждаешь меня качествами подонка.
— Я никогда не прикидывалась святой! — крикнула Сара в ответ. — А тактика, которой ты воспользовался, чтобы заставить меня выйти за тебя замуж, действительно достойна подонка! Непонятно, за что я тебя люблю: у тебя нет никаких достоинств.
— Есть. — Взгляд Кела просветлел: ведь она сказала, что любит. — Я не позволяю тебе взять надо мной верх. Я единственный мужчина в твоей жизни, кого ты признала равным себе. — Кел подошел ближе, прикоснулся к ее волосам и увидел, что гнев жены на исходе. — Со мной ты можешь быть такой, какая ты есть — слабая, сильная, злющая, — он тронул пальцем ее губы, — страстная, любящая и невыразимо прекрасная.
Наконец-то тает лед между ними! Волна радости нахлынула на Сару и смыла все обвинения, которые минуту назад казались такими неоспоримыми. Закрыв глаза, с легким вздохом, она отдалась томившей ее жажде.
— Мне было так одиноко без тебя, — призналась она, поднимая на него потрясенные, виноватые глаза. — Я не хотела делать тебе больно, Кел. Сначала деньги стояли между нами, потом моя беременность. Ты мог подумать, что я пользуюсь тобой. — Слезы заблестели на ресницах. — Я хотела отдать тебе долг. Это был мой дар тебе, а не предательство.
В глазах Кела стояла нескрываемая боль.
— Шантаж не лучший способ скреплять отношения. Ты хотела вырваться, понимаю.
— Я сказала, что люблю тебя, — прошептала Сара. — Я нарушила этот чертов контракт, на котором настаивала. Так было больно, когда ты смеялся надо мной, говорил, что все это глупости, что я просто хочу сделать наши отношения респектабельными. Ты не давал мне любить, как я хотела.
— Не надо, любимая. — Кел встал возле нее на колени, прижал к груди и нежно поцеловал. — Я очень хотел, чтобы ты любила меня, — прошептал он. — Просто не мог поверить, боялся, что все это не надолго. Защищался заранее: было бы так мучительно, так больно обмануться.
— О, Кел! — Сара прижалась к мужу, полная желания все простить. — Тереза мне все рассказала о твоей матери. И я все поняла. Если бы не Бьянка…
— У тебя нет и не может быть ничего общего с этими двумя дамами. — Он произнес последнее слово с нарочитой вежливостью, отводя мягкие пряди волос с ее лица. — И я должен был понять это сразу, когда увидел тебя в казино. Можно купить красоту, но не достоинство или цельность. — Он тихо застонал. — Я тебя недостоин. Если бы не болезнь отца, ты бежала бы от меня как от чумы.
И это говорит Кел! Невозможно поверить… Какая сила так тянет их друг к другу? Сара коснулась его теплого, бронзового тела. В глазах, поднятых к Келу, сияла синева летнего дня.
— А может быть, все и должно было быть именно так. — Глаза его потемнели, дыхание участилось, когда Сара обвила руками его шею. — Боже, когда ты так смотришь на меня… И взгляд такой невинный… Мне никогда не достичь таких высот, какие достиг Холдейн: быть рядом с тобой и не коснуться тебя. — Он приник к ее губам, не в силах сдержать желание утолить жажду.
Какой взрыв чувств вызвало его прикосновение! Прежде его слова, даже если и наполняли ощущением победы в битве, которую они вели, все же не радовали ее. Гордость Кела никогда не позволила бы ей унизить его, даже если бы он был повержен. Так было той ночью, когда она запретила ему прикасаться к себе. В битве любви только настоящая близость могла принести удовлетворение.
48 
