9 
Невеста она или нет, но он ее совсем не знает. И опозорился перед ней, словно зеленый юнец. Что еще хуже, он с помощью грубой силы заставил ее лечь и удерживал под собой. Наверняка сделал ей больно, и ее нежная кожа теперь в синяках. Он не решался встретиться с ней взглядом. Он обманул ее, предал.
И в этот момент она притянула его к себе и слегка повернула голову. Неужели она касается губами его шеи? Трется лицом, словно кошка. Странный способ выражать чувства. Но Себастьян не сомневался, что это знак ее любви, нежности.
Нежности? Еще одно ошеломляющее открытие. Знал ли он вообще, что такое нежность?
Он взглянул на нее. Она не сводила с него мягкого взгляда светло-ореховых глаз, в которых вспыхивали серебряные искры. Обняв ее лицо дрожащими ладонями, Себастьян коснулся губами сначала век, потом носа. Прекраснейшее создание, ему и не грезилась такая красота! Страстная, чувственная – и она принадлежит ему.
Он хрипло сказал:
– Я не назвал тебе своего имени. Меня зовут Себастьян Роут.
Словно зачарованная, она промурлыкала:
– Себастьян…
Ему захотелось немедленно сжать ее в объятиях.
– Себастьяном меня называли только мои родные. Мне было бы приятно, чтобы и ты звала меня так. – Он улыбнулся.
– Хм… – Медленными, томным движениями она перебирала его волосы.
Восторг все еще бурлил в нем. Как чудесно было бы узнать о ней все!
– Я не… Я не сделал тебе больно?
– У меня саднит кожу. – Ее губы изогнулись в улыбке, а потом она снова принялась тереться лицом о его шею, на сей раз в знак благодарности. – Но только в одном, очень деликатном, месте.
Его плоть еще не совсем утратила упругость, помещаясь в жаркой влаге его джинсов. Когда она промурлыкала это словечко – «деликатное», – его плоть снова начала набухать. Себастьян не мог понять, почему она с такой легкостью заявляет, что ей совсем не было больно, да и некогда было ему размышлять над этим – желание просыпалось снова.
Он пригладил ее волосы, обнажив заостренные ушки. Крошечные клыки, когти, глаза…
– Катя, кто, – поперхнулся он, – кто ты?
Ее брови сошлись на переносице.
– Я.
На мгновение ее тело напряглось, затем взгляд прояснился, словно она только что проснулась. Все мышцы ее тела – до последней жилки, которые только что были мягки и податливы после испытанного наслаждения, превратились в камень.
Судорожно вздохнув, она вскочила на ноги.
– Боже, что я наделала! – прошептала она, приложив ладонь ко лбу. Ее лицо оставалось холодным, но глаза горели диким огнем. Она отвернулась.
Себастьян умоляюще протянул к ней руки.
Но потом она поспешно вытерла рукавом рот, и он пришел в ярость. Он узнал этот жест, понял, что она чувствует.
Отвращение. Он и сам испытывал его – к самому себе, каждый день с тех пор, как был обращен.
Мы забудем о том, что произошло, вампир. – Ей не верилось, что она только что испытывала к нему нежность. Неужели только потому, что он утолил ее желание? Проклятие, что же произошло? Кэдрин медленно возвращалась в реальный мир, и ее охватывал стыд, разящий, словно раскаленное жало.
– Разве я могу забыть?
Наверное, какие-то злокозненные силы сыграли с ней шутку, вынудив сделать то, чего иначе она ни за что не стала бы делать. Или ее заколдовали? Нужно уходить, и немедленно.
– Поклянись, что никому не скажешь, и я сохраню тебе жизнь.
– Сохранишь мне жизнь? Но…
Он не закончил, потому что в мгновение ока она схватила оружие. Взмах – и меч угрожающе воткнулся в землю между его ног. Кэдрин двигалась с такой немыслимой быстротой, что казалась ему размытым пятном.
– Именно, сохраню тебе жизнь, – прошипела она ему в ухо.
– Тебе это в новинку. – Он пересек комнату и встал в дверях, положив руки на косяки. – Мне тоже, но мы справимся вместе. Ведь ты моя невеста.
Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться.
– Ты мне не муж. И никогда им не будешь.
– Кэдрин, наша встреча не случайна.
Достаточно! Направляясь к двери, Кэдрин вдруг уловила волну его тревоги и все поняла. Они оба знали, что солнечный свет защитит ее. Требовалось-то лишь пройти мимо него.
И в этот момент ее скрутило, пронизало горем – она вспомнила Дашу и Рику. Будто ядовитый шип вонзился в сердце.
– Кэдрин? – Он подскочил к ней. – Тебе больно?
Хватая ртом воздух, она протянула вперед руку, чтобы задержать его, не дать подойти ближе, и заставила себя выпрямиться. Все валькирии состояли в родстве друг с другом, однако Кэдрин и две ее сестры родились одновременно. Тройняшки. Тысячу лет они были неразлучны, пока две сестры не пали в битве. И все из-за того, что Кэдрин позволила себе слабость.
9 
