5 
Поэтому Габриэль более пристально взглянул на женщину.
Резкое узнавание пронзило его.
На него смотрели не глаза женщины, а глаза того, второго мужчины.
Замаскированного под проститутку, а не клиента.
Женщину, а не мужчину.
За этим открытием пришло второе.
Тот, другой, привел женщину в плаще не для того, чтобы убить Майкла, темноволосого ангела: он привел ее для Габриэля, светловолосого ангела.
Улыбнувшись, второй мужчина послал воздушный поцелуй и шагнул прочь. За пределы досягаемости Габриэля.
Из его дома.
В то время как Габриэль смотрел, не в силах остановить его.
Так же, как связанный на чердаке, он не мог остановить его. В то время, пока второй мужчина давал ему уроки, которые не была способна дать французская мадам.
Гнев сковал мускулы.
Габриэль расставил ловушку, чтобы самому угодить в нее.
Тот, второй не собирался сегодня убивать Майкла, но он все равно убьет. Он не оставит в живых никого, кто смог бы узнать его.
Никто не спасет женщину в плаще… если Габриэль не возьмет ее.
— Что там написано? — натянуто спросил Габриэль.
— В ней… — Гастон прочистил горло — Здесь написано: «Габриэль, я процитирую тебе Шекспира — человека, который, несомненно, был бы восхищен твоими красотой и профессиональным умением: „Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры“.
Ты подготовил восхитительную сцену, mon ange,[4] теперь я привел тебе женщину. Актрису на главную роль, если пожелаешь. Laissez le jeu commencer». [5]
Прямо под Габриэлем Майкл прочесывал взглядом салон в поисках второго мужчины.
Его наивность скрутила в узел внутренности Габриэля.
Майкл всегда хотел одного — любить женщину.
Габриэль всегда хотел одного — быть таким, как Майкл.
Человеком со страстью, человеком с невинностью.
Человеком с душой.
Женщина в плаще стояла одна, по-видимому, не понимая, какой произвела фурор.
Страх сковал тело Габриэля.
«Я привел тебе женщину», — эхом звучало в его ушах. А следом: «Laissez le jeu commencer».
На лондонских улицах было полно проституток; женщины спали на ступенях богаделен.
И все же тот, второй, выбрал именно эту женщину.
Она была девственницей. Или шлюхой.
Ее наняли, чтобы убить Габриэля. Или для того, чтобы быть убитой Габриэлем.
Она была последней ниточкой к этому человеку.
И не было ничего такого, чего бы ни сделал Габриэль, чтобы добраться до него.
И он знал это.
— Я даю две тысячи фунтов за эту женщину, — раздался громкий голос над шумевшим залом.
И этот голос принадлежал Габриэлю.
Он почувствовал, как его пронзили двести пар глаз.
Габриэль не был с женщиной четырнадцать лет, восемь месяцев, две недели и шесть дней.
Клиенты знали это.
Это знали и проститутки.
Человек, который хотел спасти его, знал это.
И тот, другой, который хотел убить двух ангелов, тоже знал это.
Лицо женщины находилось в темноте.
И Габриэль не знал, что знает она. Пока.
Но узнает.
Еще до окончания ночи он будет знать все, что известно об этой женщине.
Он надеялся, ради нее, что она окажется убийцей.
Быть убийцей было бы лучшим для нее.
Если Габриэль не убьет ее, это сделает тот, другой. И это будет гораздо худшая смерть, чем от руки Габриэля.
Laissez le jeu commencer. Давайте же начнем игру.
Глава 2
Страсть. Виктория пристально посмотрела в глаза цвета серебра и поняла, почему респектабельные мужчины и женщины приходили в дом Габриэля.
Они приходили, чтобы испытать страсть.
Она пришла, чтобы сбежать от неё.
— Ты можешь оставить нас, Гастон.
Шелковый мужской голос проник сквозь туман. Дым. Шерсть. Плоть. Кости.
Шелест пробежал по коже Виктории — закрылась дверь. Она оказалась внутри библиотеки, а не спальни, как ожидала.
Хотя это не изменило бы исхода ночи.
Виктория знала, что мужчина не сильно нуждался в кровати, чтобы сойтись с женщиной: чаще всего достаточно было дверного проема или узкого переулка.
Электрическая лампа сверху освещала помещение; прямо перед Викторией стоял испещрённый серебристыми прожилками черный стол с мраморной столешницей, между ней и светловолосым мужчиной находилось голубое кожаное кресло эпохи королевы Анны.
Капюшон мешал ей осмотреться, но это не притупляло ощущения опасности, которая роилась вокруг нее.
5 
