очень нудно 
50 
Макрив привык делать только то, что ему нравилось, и заставлять других делать то же самое. Но когда он еще раз предпринял попытку все объяснить, ее взгляд очень красноречиво говорил о том, что она готова вот-вот взорваться.
Бауэн знал, что не должен был отвечать так. Конечно, Мари видит ситуацию под иным углом. Но ее вопрос застал его врасплох.
Нужно было солгать. Но как только эта мысль родилась, он сразу же отмел ее, потому что не хотел лгать своей женщине. Но она могла оказаться вовсе не его женщиной, и теперь он был еще дальше от возможности узнать это наверняка.
Бауэн взглянул на Мари. Она лежала по другую сторону костра, к нему спиной. Могла ли Марикета в действительности быть другой версией Марии? Совершенно другой? Или же он поверил в реинкарнацию, потому что это освобождало его от чувства вины – за смерть Марии и непреодолимое вожделение, испытываемое к другой?
Эти женщины не имели ни малейшего внешнего сходства, за исключением заостренных ушей. Мария была высокой, гибкой, грациозной, с летящей походкой, будто парила над землей. Маленькая ведьма сексуально покачивала бедрами, так что каждый ее шаг отзывался приливом крови в паху.
Он убеждал себя, что сравнивает двух женщин не для того, чтобы решить, которая из них лучше, а потому что хотел проверить свою теорию реинкарнации.
Он растерялся и даже не знал, что бы теперь сделал с ключом. Вернулся ли в прошлое, если бы знал, что ведьмы не станет, будто никогда и не было?
В этом заключалась разгадка. Если бы он точно знал, что в этом случае ведьма исчезнет, значит, у нее с Марией была одна и та же душа. И тогда он с чистой совестью мог остаться с ведьмой и не испытывать вины оттого, что не воспользовался ключом.
«Постой». Почему он в этой ситуации сразу остановил свой выбор на ведьме? Если бы он мог с такой же легкостью заполучить Марию, разве не предпочел бы ее? Ведь Мария, по его представлениям, была самим совершенством.
Но на самом деле получалось, что инстинкт выбирал Мари.
Большую часть своей взрослой жизни Бауэн говорил то, что думал, и часто проклинал себя за это. Он запомнил, как его ругательства, даже самые мягкие, вызывали у Марии отвращение, хотя он и его родные использовали эти слова за тысячу лет до того, как их официально признали дурными.
Рядом с ней он зачастую чувствовал себя так, будто ходит по яичной скорлупе. Он очень хотел измениться, старался стать джентльменом. Но некоторые черты были частью его натуры.
Радость в постели ему доставляли грубоватые игры. И как большинство мужчин своего вида, в сексе он был агрессивным. А Мария была принцессой фей и получила пуританское воспитание. Бауэн никогда не возбуждал ее, потому что ей это было не нужно, и она не скрывала этого. Сияя своими фиалковыми глазами, она щекотала его под подбородком и обещала, что укротит его звериную натуру.
Он старался подавлять свои звериные инстинкты, потому что, если бы действовал, повинуясь им, она бы пришла в ужас и не смогла бы этого выдержать. Он не произносил сладострастных слов, гнал мысли о том, куда хотел бы ее поцеловать…
Он ни разу не овладел ею и лишь однажды потрогал между ног. Его сердце тогда чуть не оборвалось, а она осталась холодной, как ледышка.
Но когда он погладил Марикету, она среагировала мгновенно, и ее тело было готово его принять. А его манера говорить? Конечно, тоже возбуждала ее. Он знал, что ведьмы не гнушаются никакими средствами для своего удовлетворения. Если бы он захотел ее попробовать в ту ночь, в гробнице, она бы ему не отказала.
В ту ночь в ней бурлила не магическая сила, а страсть, разбуженная им. До сего момента Бауэн не понимал, в какой степени отсутствие желания у Марии влияло на его самооценку. Неблаговидные мысли о ней заставили его покраснеть. Но она была милая девушка, и многое могла предложить мужчине.
Нежная фея королевской крови, из хорошей семьи. Женитьба на ней послужила бы созданию ценного альянса между их родами. Элегантная Мария выбрала его в качестве своего повелителя. Из всех своих родовитых ухажеров – а их было немало – выбрала его своим женихом. Из нее получилась бы хорошая подруга и заботливая мать.
Бауэн нахмурился. Правда, она говорила ему, что не хочет иметь детей. А он всегда стремился завести семью.
С другой стороны, она не была чертовой ведьмой. Бауэн перевернулся, отвернувшись от Марикеты. Это сомнение не мучило его так, как постоянное чувство вины. С виной, по крайней мере, он знал, что к чему.
50 
