очень нудно 
56 
Грант подошел к умывальнику и взглянул в зеркало. В мужчине, который смотрел на него из зеркала, он с трудом узнал себя: волосы слишком длинные, лицо слишком загорелое, к тому же первый раз почти за десять лет он не брился целые сутки.
Нет, определенно ему нужна женщина. И тут же Грант постарался отбросить эту мысль, иначе он атакует отель и вытащит Викторию к себе. Даже под угрозой голодной смерти мужчина не станет есть песок, после того как испробовал изысканные деликатесы. Ему нужно побороть свой голод.
Грант уселся в кресло, рассудив, что шансов уснуть здесь у него ровно столько же, сколько в любом другом месте, и через некоторое время действительно задремал.
Рано утром его разбудил громкий крик за стеной каюты:
– Послание для мастера Йена Трейвика с корабля «Киверел» службы ее величества!
– Кажется, это мне, – послышался в ответ сонный голос Йена.
Грант потянулся и сунул ноги в сапоги, решив узнать, кто шлет послания Йену. Он обнаружил кузена на палубе как раз в момент, когда тот писал ответ. А когда Йен отдал ответ мальчику-посыльному, то ему пришлось попросить у Гранта монету для отправки.
– Дай-ка мне посмотреть письмо. – Грант выхватил у Йена полученное им послание и быстро пробежал его глазами.
«Доктор, с которым договорился Сазерленд, придет завтра. Я не хочу, чтобы Тори была здесь. Уведите ее, пожалуйста, хотя бы на день.
Камилла».
– Что ты ей ответил? – Грант подозрительно посмотрел на кузена.
– Ну, я написал, что устрою для Тори пикник, – спокойно сообщил Йен.
– Черт бы тебя побрал! – Грант скомкал бумагу. – А ты не мог устроить себе поход в какой-нибудь бордель?
– Я от этих дел давно отказался, – усмехнулся Йен. – Лучше уж подождать, пока мы вернемся. – Он гордо похлопал себя по груди. – Понимаешь, я берегу себя для особого случая, для другой леди.
Намеки об этой загадочной женщине Йен ронял в течение всего путешествия. Грант постоянно чувствовал, что кузен хочет поговорить о ней, ноне поощрял его инициативу. Чем он мог ему помочь в его отношениях с женщиной? Меньше всего полезным советом.
Когда Грант представил, что Йен проведет день вдвоем с Викторией, внутри у него все перевернулось. Он понимал, почему Камилла отправляет Викторию: не зная, какой диагноз поставит доктор, она хочет подумать наедине, как потом ей все это сообщить.
Проклятие! Нужно найти какую-то работу для Йена.
– Я заберу Викторию утром, – решил Грант.
– Как хочешь, – ответил Йен. – Я обещал повести ее на пляж, так что тебе придется выйти рано.
На следующее утро, когда Грант прибыл в отель, Виктория уже спустилась в холл. Она была в ярко-зеленом платье, купленном накануне. Подобранная в тон платью щегольская шляпка надежно прикрывала ее белокурые волосы, собранные в пучок на макушке.
Грант не знал, что ему делать, если Викторию разочарует его появление, но, к счастью, этого не случилось. Лицо ее, напротив, просветлело.
– О, Грант! Значит, вы заберете меня сегодня?
– Я... гм... я собирался сказать вам, что Йен не придет.
– Но вы заберете меня?
Он будет чувствовать себя подонком, если откажет ей. Должно быть, она жаждет новых впечатлений.
– Я провожу вас на пляж.
Виктория тихонько пискнула и положила руку ему на локоть.
– Это замечательно, – выдохнула она.
Грант боялся спугнуть ее. От нее исходило замечательное благоухание, наподобие того же обволакивающего запаха, который сохранился в его постели.
Они отправились на конюшню, где Грант взял напрокат двух лошадей. Хотя Виктория не делала ничего, чтобы привлечь к себе внимание, глаза мужчин постоянно останавливались на ней и держали ее под прицелом. Ее смех и плавные движения источали чувственность, невольно создавая впечатление, что такая женщина создана для любви, и, разумеется, это находило отклик в Мужских сердцах, подумал Грант, но последствия не поддавались его воображению.
Что же будет, если дать ей волю в Лондоне?
Отбросив мрачные мысли, Грант отвязал лошадь и собрался помочь Виктории сесть в седло.
– Я сама, – резко сказала она и, выхватив из его руки уздечку, повела лошадь к посадочной площадке.
Грант заколебался, но Виктория взмахнула рукой, прогоняя его. Однако когда он взобрался на своего рослого жеребца, она все еще стояла, тупо уставившись на свою лошадь. Черт побери! Ему следовало это предвидеть.
56 
