очень нудно 
101 
— Сегодня холодно, леди Ариана, да и вечереет. Не совсем подходящее это время, чтобы собирать травы.
— Я люблю, когда на дворе свежо. И потом некоторые травы лучше собирать ближе к вечеру.
— Верно, миледи. Так и леди Маргарет говорит.
— Она сейчас в саду?
— Думаю, что да.
— Благодарю тебя, Гарри.
Гарри коротко отсалютовал Ариане и открыл перед ней калитку.
Девушка быстро зашагала по вымощенной камнем дороге, затем свернула на тропинку, ведущую к саду. Но как только она скрылась из поля зрения Гарри, то побежала прямо к реке, а не в сад: у нее не было ни малейшего желания встречаться с зеленоглазой глендруидской колдуньей.
Живописный берег привлекал не только Ариану: к реке вела хорошо утоптанная тропинка, вилявшая меж зарослей папоротника, пожелтевшего от холодного поцелуя осени. Дорожка привела Ариану к скалистому обрыву, на вершине которого росли несколько берез и рябин.
Листья с деревьев почти облетели и теперь покрывали землю, будто небрежно рассыпанные золотые монеты, и медленно плыли по воде, стайками задерживаясь у валунов, окаймлявших берег реки.
Ариана медленно брела по берегу, пока не отыскала каменную скамью, которую было не видно с петляющей на пригорке тропинки. Огромный валун был гладким и блестящим — видимо, окрестные жители приходили к нему слушать немолчный говор струй еще в то время, когда замка Блэкторн не было здесь и в помине и только река несла свои воды к далекому морю.
Печально вздохнув, Ариана опустилась на отполированный временем камень, и пустая корзинка выпала из ее рук. Некоторое время тишину нарушало только звонкое журчание бегущей по камням воды да шепот ветра, запутавшегося в голых ветвях деревьев.
Наконец Ариана медленно вынула арфу из чехла и приготовилась играть. Звуки полились над рекой, вплетаясь в шум ветра и воды, прекрасные и печальные, поющие о неизбежности осеннего увядания и холодных объятий зимы.
Постепенно мысли Арианы вернулись к ночному ужасу, воспоминание о котором не покидало ее даже при ярком свете дня. К тому страшному видению, которое постоянно ее преследовало. Ариана все время ощущала на себе его леденящее дыхание, тщетно пытаясь смириться с тем, что эта отвратительная нить теперь навеки будет вплетена в полотно ее жизни.
Ариана прикрыла глаза. Голос арфы вел свой печальный рассказ о предательстве, породившем еще более страшное предательство, которое теперь не загладить и не исправить и память о котором будет преследовать ее до могилы.
А может быть, даже и там, в загробном мире.
— Ага, так и есть! Я догадывался, что только твои пальчики могут заставить так петь сладкоголосую арфу. Но, черт возьми, что за мрачные звуки! Наверное, это потому, что ты истосковалась по мне, милашка?
Мелодия оборвалась, будто ее обрубили мечом.
«Джеффри! Боже милосердный, этого не может быть!»
Ариана быстро открыла глаза. Ее ужасное видение стояло прямо перед ней, откинув плащ, скрывавший боевое облачение.
Это и в самом деле был он, Джеффри Красавец!
Высокий, мускулистый, отмеченный той красотой, которая, как правило, нравится женщинам и составляет предмет зависти мужчин; беспощадный воин, сражавшийся один против троих до зубов вооруженных противников.
При виде огромной фигуры Джеффри, дышавшей самодовольством и силой, Ариана почувствовала, как внутри у нее все переворачивается от отвращения. Тошнота подступила к горлу, холодный пот заструился между лопатками.
— Я надеялась, что избавилась от тебя навсегда, — холодно произнесла она.
В ответ Джеффри улыбнулся ей так, будто Ариана призналась ему в страстной любви. Голубые, как яйца малиновки, прозрачные глаза медленно оглядели ее с головы до ног, как бы вбирая в себя черный шелк ее волос, несравненную красоту дымчатых глаз, изящный изгиб алых губ.
— Клянусь всеми святыми, как бы мне хотелось еще раз укусить этот прелестный ротик, — произнес Джеффри елейным тоном. — Помнишь, как ты стонала, истекая кровью, пока я, как голодная борзая, облизывал твои губки?
Ариана с трудом подавила тошноту. Она должна держать себя в руках — от ее самообладания теперь зависит ее спасение. Никто не придет ей на помощь.
Будь что будет, но в этот раз она не даст себя в обиду — она будет кричать, осыпать его проклятиями, она исцарапает до крови его лицо, скривившееся в наглой усмешке.
— Говори, что тебе нужно, — спокойно сказала она.
101 
