очень нудно 
112 
Ариану не удивило отсутствие Бланш — ее удивило, что Мари была в комнате одна. Темноглазая женщина с любопытством смотрела на нее, оторвавшись от шитья, лежавшего у нее на коленях.
— Да, я одна, — кивнула Мари. — А вы кого-то ищете, миледи?
— Да. Саймона.
— Тогда вам лучше поискать его где-нибудь в другом месте. Саймон не заходит ко мне с тех пор, как…
Мари пожала плечами и вновь принялась усердно шить — игла так и мелькала в ее ловких пальцах.
— С каких это пор? — переспросила Ариана.
— С тех пор, как мой муж заметил Саймона, выходящего из моей палатки. Он решил, что это был Доминик, и предал его рыцарей султану — из-за него они и попали в засаду.
— Боже милосердный! — выдохнула Ариана.
— Милосердный, да только не к своим воинам, — заметила Мари, горько усмехнувшись.
Завязав узелок, она откусила нитку, и ее белые острые зубки блеснули при свете свечи.
— Большинство рыцарей Доминика были захвачены людьми султана, — продолжала Мари, вдевая новую нитку в иголку.
— И Саймон тоже?
— Да. Но захватили не тех, кого надо.
— Не понимаю.
— Среди плененных рыцарей не было того, кто был нужен султану и кого предал Роберт, — пояснила Мари.
— Это Доминик Ле Сабр? — догадалась Ариана.
— Да.
— Но почему султану понадобился именно Доминик?
— Султану правилось мучить людей. А Доминик прослыл сильным и храбрым воином, которого никому не удавалось сломить. И султан поклялся уничтожить его.
— И что случилось потом?
— Доминик предложил себя в обмен па свободу своих рыцарей, среди которых был и Саймон.
— И их освободили?
—Да.
— А потом и Доминика? — спросила Ариана.
— Да, через некоторое время.
— Тогда почему…
— Почему Саймон ненавидит меня? — усмехнулась Мари.
Ариана кивнула.
— Саймон был рядом с моим мужем, когда его смертельно ранили в схватке с сарацинами, которые устроили им засаду, — спокойно сказала Мари. — Перед смертью Роберт признался Саймону, что он предал Доминика и почему.
— Но Саймон ведь знал, что Доминик был невиновен.
— Кому, как не ему, было это знать, — кивнула Мари. — После того как я вышла замуж за Роберта, моим любовником был Саймон, а не его брат. Но с тех пор как Саймон услышал предсмертную исповедь Роберта, он больше ни разу не прикоснулся ко мне. Он винит себя за то, что произошло с Домиником.
— Но, помнится, ты говорила, что Доминика освободили?
— Его освободили. Но только после таких пыток, от которых любой другой бы умер.
Ариана попыталась что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Она судорожно глотнула и с трудом произнесла:
— Там, в оружейной… Саймон поцеловал тебя.
Мари молча встряхнула свое шитье, выдернула наметку и взглянула на девушку, которая была почти одного с ней возраста, но далеко не столь опытна в любовных делах.
— Саймон меня не целовал, — сказала Мари. — Это я его поцеловала. Я видела, что он был очень зол на вас, леди, — так зол, что ему было все равно, ревнуете вы его или нет. Потому-то я и поцеловала его. Саймон ни разу не дотронулся до меня по своей воле с тех пор, как услышал признание Роберта.
— Ни разу?
— Ни разу.
— Но ведь со времени Крестового похода прошло столько лет!
— Да. Но Саймон — человек бурных страстей. Пройдут годы, прежде чем он все забудет. Или простит меня.
— Он тебя любил, — с болью в голосе проговорила Ариана.
— Любил?
Мари рассмеялась, разглаживая вышитый шелк. Потом завязала узелок, перекусила нитку и заправила узелок так, что он стал невидимым. Снова вдела нитку в иголку и, усмехнувшись, произнесла:
— Саймон никогда не любил меня. — Ее проворные пальцы вновь замелькали над шитьем. — Просто я была у него первая женщина, которая могла не только лежать на спине и думать о Боге. Мои гаремные штучки всего лишь поработили его на время.
Ариана не могла скрыть смущения — грубая прямота Мари ее потрясла. Мари взглянула на нее с интересом.
— Можно подумать, вы в монастыре воспитывались, — промолвила она.
— Вот уж нет! Мой отец силой принудил мою мать к сожительству — только так он мог ею овладеть. У нее был необычный… дар.
— Она была ведьмой?
— Ее называли и так. Но, я думаю, здесь бы она звалась Посвященной.
— Значит, она была колдунья, — отчетливо произнесла Мари. — А вы унаследовали ее дар, леди?
— Только на время.
Мари бросила на Ариану острый взгляд, затем вернулась к своему шитью — она сразу поняла, что Ариана не желает больше говорить о своем потерянном даре.
112 
