очень нудно 
59 
Как всегда, ткань ему понравилась. Она была как поцелуй Арианы — нежная и все время разная, меняющаяся от одного его прикосновения. Ткань странным образом притягивала его. Он пристальнее всмотрелся в ее аметистовые и темно-лиловые тени, которые тесно переплелись между собой, образуя какой-то рисунок. Картина становилась все отчетливее с каждым вздохом, с каждым ударом его сердца.
«Женщина откинула голову в страстном порыве, ее черные волосы разметались, губы приоткрыты в крике наслаждения.
Очарованная!
И воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.
Волшебник, очаровавший ее.
Он склонился к ней, он пьет ее крики, как сладостный нектар…»
— Теперь ты видишь? — тихо спросила Кассандра у Доминика.
При звуке ее голоса Саймон вздрогнул, его сердце сжалось от боли и какой-то непонятной тоски.
Он вдруг почувствовал, что увидел то, что не может быть взвешено и измерено. К чему нельзя прикоснуться.
— Да, — сказал Доминик. — Ариана успокоилась. Это платье принадлежит Посвященным?
— Не совсем, — ответила Кассандра. — Тайна изготовления этой ткани ведома только ткачихам из Сильверфелла. Каждое их платье единственное в своем роде. И каждое меняется в зависимости от его владельца. Да что тут говорить! Платье Серены — это платье Серены.
Доминик задумчиво потер переносицу, затем повернулся к брату.
— Ты остаешься с Арианой! — твердо сказал он.
Саймон попытался было возразить, но Доминик прервал его:
— Как только будет возможно, возвращайся в Блэкторн.
— А если нас здесь задержит зима? — спросил Саймон.
— Что ж — останетесь в Стоунринге. Дочь барона Дегерра для меня сейчас важнее, чем присутствие еще одного рыцаря в Блэкторне — даже твое присутствие, Саймон. Иначе… — Голос Доминика замер, когда он повернулся к жене: — Иначе ты будешь видеть плохие сны, соколенок. Сны, предвещающие большую беду. И я пожалею о том, что Саймон вернулся с нами в Блэкторн.
Глава 15
Прохладная вода смочила запекшиеся губы Арианы и тонкой струйкой потекла на ее пересохший язык. Она жадно глотнула и потянулась к источнику живительной влаги.
Вода с ее губ полилась по подбородку на шею. Что-то теплое и мягкое, как бархат, коснулось ее кожи, следуя за сбежавшей по ее шее струйкой.
— Тише, тише, соловушка, — прошептал чей-то голос, и теплое дыхание коснулось ее щеки.
Капельки воды собрались в ямку у нее на шее, но нежные бархатистые прикосновения вновь убрали готовую вылиться оттуда влагу.
Ариане хотелось, чтобы тот, чей тихий нежный голос она слышала, был все время рядом с ней — она слабо застонала и потянулась навстречу этим ласковым словам и прикосновениям.
— Не бойся, пташка, я тебя не покину. Ты утолишь свою жажду.
Чья-то рука ласково гладила Ариану по голове, успокаивая ее и прогоняя прочь страхи. Прерывисто вздохнув, девушка повернулась навстречу этим нежным движениям и почувствовала, как губы ее скользнули по чему-то твердому и теплому, чуть-чуть жесткому, но удивительно успокаивающему.. Внезапно она поняла, что это рука. Мужская рука!
Страх сковал ее душу. Она попыталась было отстраниться, но ослабевшее тело отказывалось ей повиноваться.
— Тише, тише, успокойся. Твоя рана еще не зажила. Лежи смирно, ты в безопасности.
Ариана глубоко вздохнула и снова прижалась щекой к твердой мужской ладони. Эта рука не причиняла ей боли — напротив, она возвращала ее к жизни, и ее страх куда-то отступил.
— Ну, будь умницей, раскрой рот, — шепнул Саймон. — Сейчас ты выпьешь воды, потом тебе можно будет есть и кашу, и измельченное мясо, и мед, и…
Саймон с трудом прервал поток торопливых слов. Ему так хотелось, чтобы Ариана поскорее поправилась, что его нетерпение росло с каждым часом. Те девять дней, когда она лежала в беспамятстве, а он ухаживал за ней, не отходя ни на шаг от ее постели, показались ему самыми длинными в жизни.
«Судьба уже достаточно сурово наказала меня: Доминик из-за моей связи с Мари попал в жестокий плен сарацинского деспота. Но Доминик — рыцарь, раны и кровь — его удел.
А вот Ариана… Одному Богу известно, как тяжело мне видеть, что мой грустный соловушка страдает из-за меня».
— Почему ты не послушалась меня? Ведь ты могла спастись, — прошептал Саймон.
Ответа не последовало — только бледные губы Арианы легонько поцеловали его в ладонь.
«Наяву она бежит от меня в страхе, а во сне — целует».
59 
