очень нудно 
99 
В этот момент и надо было показать ему ту бумажку, которую я сложила и спрятала в корсете моего платья. Моя рука потянулась к ней. Это был Бенджи, который так любил меня, который был таким хорошим человеком, что я чуть не решилась, но тут же все прошло, и я даже словом не упомянула о записке. Я не стала разуверять всех в том, что Кларисса потерялась.
Поиски продолжались, а я закрылась в своей спальне и начала бороться с собой.
Как Хессенфилд мог сделать это? Он не имел никакого права отнимать Клариссу у меня, но что проку говорить с Хессенфилдом о каких-то правах? Он следует одному закону, который сам же для себя и придумал, и все, что он считал нужным сделать, сразу же становилось правильным и законным.
Шло время, а я все еще колебалась. В доме никого не было — все обыскивали округу. Джейн Фармер была в таком отчаянии, что я чуть было не призналась ей во всем, чтобы избавить ее от мук.
Наконец, я решилась: я пойду и встречусь с ним, буду настаивать на том, чтобы он вернул ребенка. В двенадцать часов ночи я накинула плащ и спустилась вниз, к зарослям кустарника. Там, в тени деревьев, я стала ждать, но долго ждать мне не пришлось. Меня обхватили сильные руки, и донесся тихий смешок, когда он припал к моим губам.
— Ты сошел с ума! — воскликнула я, — Где девочка?
— В безопасном месте. Сегодня ночью мы уплываем во Францию, моя миссия здесь выполнена, я получил все, за чем приезжал… и даже больше. Моя дочь! Я уже боготворю ее!
— Где она? — настаивала я.
— В безопасном месте, — повторил он. — Пойдем! Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше. У меня такое предчувствие, что враги повисли у меня «на хвосте». Мы должны быстрее добраться до побережья. Неподалеку лошадь, а там, на побережье… в одной потайной бухте прячется наш корабль.
— Ты и в самом деле сумасшедший! Неужели ты думаешь, что я поеду с тобой?
— Естественно, и не трать времени зря! Я вырвалась из его объятий:
— Я пришла сказать тебе, что… Он со смехом притянул меня к себе и начал покрывать поцелуями лицо.
-..Что ты любишь меня, — договорил он в перерывах между поцелуями.
— Неужели ты думаешь, что я так же черства и бессердечна, как ты? Что я так вот уйду от мужа просто потому, что вернулся ты?
— Я значу для тебя гораздо больше. Помни, я — отец твоего ребенка.
— Как бы мне хотелось никогда не встречаться с тобой, Хессенфилд!
— Ты лжешь, дорогая Карлотта! Ну, признайся, ведь это была любовь? Помнишь, как ты отказалась предать меня? Ты и сейчас могла бы сделать то же самое.
— Да, могла, а откуда ты знаешь, что я не предала тебя? Может, сейчас тебя схватит взвод солдат?
— Я был готов рискнуть, — сказал он, — и скажу тебе, почему: я не верю в то, что такое может случиться. Пойдем, милая, ведь мы же не хотим искушать судьбу?
— Где моя дочь? Верни ее мне и уходи, и я никому не скажу, что ты здесь был. Он рассмеялся:
— Наша дочка очень счастлива. Мы хорошо с ней поладили, и она хочет уехать со мной.
— Где она?
— У моря, там же, где через некоторое время очутимся и мы с тобой. Этой же ночью, дорогая Карлотта! Подумай об этом. Столько воспоминаний… Никто не может заменить мне тебя, никогда мне не забыть те дни, что мы были вместе!
— Я не могу ехать. Ты должен понять это! Внезапно он схватил меня, и я почувствовала, что отрываюсь от земли. Мой плащ скользнул вниз, Хессенфилд вынес меня из зарослей. Неподалеку паслась его лошадь. Он посадил меня в седло, а сам вспрыгнул сзади.
Не думаю, чтобы я очень уж сопротивлялась. Авантюрная душа Хессенфилда взывала к моей, но передо мной стояло лицо Бенджи, искаженное болью, когда он узнает, что я бросила его.
До побережья была всего лишь миля. В небе ярко светил полумесяц, и в его тусклом свете из моря, поверхность которого была спокойной и гладкой, словно у озера, поднимался остров Эйот.
Хессенфилд тихонько свистнул, и на пляже появилась фигура какого-то мужчины.
— Все тихо, сэр, — сказал тот.
— Отлично! — ответил Хессенфилд.
Он спешился и опустил меня на землю. Мужчина принял у него лошадь, и, пока Хессенфилд нес меня через полосу гальки, до моего слуха донесся звук копыт лошади, галопом удаляющейся от нас.
На воде покачивалась небольшая лодочка, на веслах сидел еще один мужчина. Мы вошли в воду, вымокнув до пояса, прежде чем добрались до лодки. Хессенфилд подсадил меня.
— Не теряй времени! — приказал он. Мужчина стал грести, направляя лодку к Эйоту. В воздухе повисла тишина. Немного спустя Хессенфилд снова заговорил:
99 
