очень нудно 
37 
Въезжаю во двор. Парадная дверь приоткрыта. Поднимаюсь по ступеням и стучу по косяку. До меня доносится голос деда. По-видимому, он с кем-то разговаривает по телефону в гостиной и не слышит стука. Раскрываю дверь шире и вхожу внутрь.
Затаиваться за углом и подслушивать чужие разговоры — ей-богу, мне противна сама эта мысль. Я уже иду к гостиной, чтобы постучать в дверь и показаться деду на глаза, но невольно вникаю в смысл его слов и в ужасе замираю.
— Да причина всего лишь в том, что нашей Джесси не хватает ума, — доносится из комнаты. Старик крякает. По-видимому, настроение у него отнюдь не худшее. — Это видно невооруженным взглядом: им друг без друга никак. Нет же, она все что-то доказывала, все стремилась стать свободной! Вот мы все посоветовались и придумали такой хитрый план. Жаждешь развода — на, пожалуйста! Убедись, что не того тебе хочется. Может, заодно научишься ценить мужа и впредь будешь посговорчивей, потерпеливей…
У меня из рук выпадает коробка с пиццей, однако дед в эту минуту заливается довольным смехом и ничего не слышит. Машинально наклоняюсь, чтобы поднять ее, но рука становится такой тяжелой, а голова так затуманивается, что я сажусь прямо на пол, сгибаю ноги и утыкаюсь лбом в колени.
— Да нет, вообще-то она умная и добрая девочка. Но в этом смысле… — Раздается глухой удар. Видимо, старик стучит по дереву, показывая, насколько я бываю тупой. — Другого выхода у нас просто не было. — Он снова радостно смеется. — По-моему, все идет как надо.
Я вскидываю голову и качаю ею из стороны в сторону, не веря, что все настолько мерзко. Пытаюсь встать, но не нахожу сил.
— Ага, с женщинами лучше так, — сквозь дурацкое хихиканье выдавливает из себя дед, отвечая на какие-то слова собеседника. — Раз по-другому они не понимают.
С кем это он треплется?! — в приступе ярости думаю я.
— Чем меньше с ними сюсюкаешься, тем больше они любят, — продолжает разглагольствовать дед. — Их, дурех, хлебом не корми, дай разыграть трагедию!
Дурех?! — думаю я, теряя остатки терпения. Ну, знаете ли!..
Хватаю коробку с пиццей и, не успев подняться на ноги, зашвыриваю ее в раскрытую гостиную. Звучит грохот, звук бьющегося стекла, дедов вскрик. Потом все стихает, и я слышу лишь собственное громкое дыхание.
Медленно поднимаюсь и вхожу в комнату. Дед испуганно вздрагивает и смотрит на меня так, будто я не я, а его поднявшаяся из гроба покойница жена.
— Говоришь, мне, дурехе, не хватает ума? — устрашающе тихо спрашиваю я.
Дед вдавливает себе в грудь трубку и вытягивает вперед вторую руку. Коробка с пиццей вместе с белыми сколками кофейной чашки пестреют у него на коленях. Штаны облиты кофе.
— Я сейчас все объясню!
Качаю головой.
— Я не нуждаюсь в объяснениях. Для того чтобы понять, какой вы придумали план, хватило и моего весьма ограниченного умишка!
Дед отнимает от груди трубку, растерянно смотрит на нее и, не объясняя собеседнику, в чем дело, кладет ее на аппарат, тоже сбитый коробкой и лежащий боком на диване.
— Джесси!.. — Он с мольбой вскидывает руки, но тут о чем-то задумывается и опускает их. — А откуда ты… взялась? Ты что, уволилась с работы?
— Не твоего ума дело! — кричу я, содрогаясь от гнева и досады.
Дед поднимается с дивана. Его лицо искажается страданием, но мне его ничуть не жаль.
— Подожди… Давай поговорим! — Он опять простирает ко мне худые руки.
— Больше никогда — слышишь, никогда! — не смей совать нос в мои личные дела! — воплю я, делаясь отвратительной сама себе, но чувствуя, что злоба сильнее меня. — Устраивай счастье кого угодно, а обо мне вообще забудь! — Срываюсь с места и бегу прочь, почти не замечая, что глаза уже щиплет от растекающейся туши.
Дед надрывно кричит мне вслед:
— Меня волнует только ваше счастье — Терри и твое! Я хотел как лучше! Неужели ты не понимаешь?!
Слетаю вниз по ступеням крыльца и заскакиваю в машину.
Дед выбегает на порог и кричит еще надсаднее:
— Ну прости меня, старого дурака! Пожалуйста, не уезжай!
Завожу мотор, давясь горючими слезами.
— Терри убьет меня! — стонет дед. — За что мне такое наказание?! — Он заламывает руки, но я, так как совсем потерялась и вмиг лишилась всего, не могу и не хочу внимать его мольбам.
Выезжаю со двора и, не оглядываясь и содрогаясь от немых рыданий, мчу прочь.
— Джесси-и-и!.. — звучит на всю улицу раскатистый стариковский голос.
37 
