очень нудно 
30 
— Опять… — выдохнула она и посмотрела на него. — Извините… что я там говорила насчет моей невезучести?
Ее попытка пошутить не удалась. Глаза Сэвилла по-прежнему смотрели серьезно. Но в них было и что-то еще. Что-то, чего она не могла понять.
— Нет! — сдавленно пробормотал он, словно в душе его происходила какая-то борьба.
— Нет? — переспросила она, и сердце ее неожиданно гулко забилось, потому что Сэвилл продолжал удерживать ее, и ей пришла в голову сумасшедшая мысль, что он не хочет ее отпускать. — Нет — в каком смысле?..
Он сделал глубокий вдох, отпустил ее, кажется, неохотно, но снова притянул к себе.
— Нет. Я не собираюсь целовать вас, — ласково сказал он, отчего ее сердце забилось сильнее.
Она проглотила ком, неожиданно вставший в горле.
— И это хорошо, — задыхаясь, сказала она, — потому что я бы не позволила вам.
Он наклонил голову, и их губы встретились. Это было совершеннейшее блаженство. Эдни чувствовала его тепло. Ей хотелось быть к нему чуточку ближе. Она прильнула к нему. Сэвилл застонал. Его поцелуй стал еще горячее.
Прервав поцелуй, он посмотрел на нее. Ей не хотелось шевелиться, чтобы не разрушить волшебство момента. Она надеялась, что он снова поцелует ее.
— Это… все вино виновато, — смогла произнести она, сама не сознавая, что говорит, ведь ни один из них не выпил ни капли.
— Вы опьяняете сильнее всякого вина, мисс Рейнер, — пробормотал Сэвилл, и желание Эдни исполнилось: он снова поцеловал ее.
Сердце Эдни готово было выскочить из груди, когда он стал нежно ласкать ее. Бесконечно долго он целовал ее, его теплые прикосновения волновали. Осторожно, чуть ли не с благоговением, он коснулся ее груди. Она чувствовала тепло его руки сквозь тонкую ткань блузки.
Она схватила его за руку, когда опытные пальцы начали расстегивать пуговицы на ее блузке. Он остановился.
— Кажется, вы застенчивы, — поддразнил он.
Ей нравилось его поддразнивание.
— А вы, похоже, нет, — улыбнулась она и, чтобы показать, какая она застенчивая, вытянулась и поцеловала его, хотя вскоре роли поменялись. Он осыпал нежными поцелуями ее щеки и шею. Его руки забрались под блузку и ласкали ее разгоряченное тело.
Он снова целовал ее долгими неторопливыми поцелуями, от которых у Эдни замирало сердце, и вскоре начал продвигаться с ней вместе к спальне. Эдни, в ее состоянии блаженства, подумала, что это лучшее, что он мог сделать.
Никогда прежде она не оказывалась наедине с мужчиной, и если раньше решительно пресекала всякие попытки соблазнить ее, то теперь подобного желания не испытывала. Эдни больше ни о чем не думала. Она знала только, что быть в объятиях Сэвилла предначертано ей судьбой. Она сгорала от любви к нему, мечтала о близости с ним.
Вероятно, заметив ее застенчивость, Сэвилл остановился у двери в спальню. И, целуя ее с такой нежностью, от которой едва не растаяло ее сердце, выдохнул:
— Я мечтаю о тебе, Эдни. Мечтаю, чтобы ты осталась со мной до утра.
Он спрашивал ее. И что же она могла ответить? Она ответила на его вопрос поцелуем…
— Я хочу остаться, но…
— Но? — нежно спросил он.
— Н-но… я слышала, ч-что не всегда… что вы можете не получить удовольствия… — Лучше бы она не начинала. Сэвилл никак не мог взять в толк, о чем она говорит. — Простите, — тихо извинилась она, вытягиваясь, чтобы снова поцеловать его.
— Пока что я получаю удовольствие, — ласково поддразнил он ее. — Что же может мне не понравиться, Эдни?
Ей снова стало приятно, что он подшучивает над ней.
— То, что это в-впервые, — наконец выдавила она.
Он замер и слегка отстранился.
— Впервые — для нас?
Очевидно, ему требовалось разъяснение. Эдни дала ему это разъяснение. Застенчиво улыбнувшись, она сказала:
— Впервые — для меня.
Сэвилл замотал головой, словно пытаясь избавиться от тумана в голове. Она хотела поцеловать его, но он отстранился. Похоже, ему были нужны дополнительные объяснения.
— Вы хотите сказать, что никогда прежде не были в постели с мужчиной?
— Разве это имеет значение? — спросила она. — То есть я знаю… Я хочу сказать, что не настолько наивна… — Ее голос замер, когда Сэвилл отпустил ее и сделал шаг назад. — Значит, для вас это имеет значение? — спросила она. И не получила ответа. Сэвилл, опустив руки, просто стоял, словно не веря ничему, что она сказала. Удивленная, Эдни пытливо смотрела на него. — Я не понимаю. Черт побери, не понимаю, — произнесла она. — Половину своей взрослой жизни я только и делала, что осаживала мужчин, у которых было только одно на уме — лишить меня невинности…
30 
