очень нудно 
37 
— Дураки, — сказал Дикон.
Моя мать положила свою руку на его.
— Шарло всегда не покидала мысль вернуться, — сказала она. — По крайней мере, он жив, и у нас наконец есть от него вести.
Был еще один вопрос, который я хотела задать, однако чувствовала себя слишком взволнованной, чтобы произнести его имя. Но матушка сама ответила на него:
— Джонатан привез тетю Софи с Жанной Фужер. Ты помнишь Жанну Фужер?
— Да, да, конечно.
Значит…
Джонатан благополучно вернулся.
Матушка пристально посмотрела на меня:
— Да, Джонатан вернулся.
Когда Дэвид и я спустились к обеду, он был уже здесь. Мое сердце возбужденно подскочило. Он изменился: стал старше и выглядел более привлекательным, чем до отъезда.
Я бросила на него взгляд и затем отвела глаза. Я надеялась, что никто не заметил, как на моих щеках выступил румянец.
— Я слышал о свадьбе, — сказал он. — Поэтому хочу поздравить вас.
— Спасибо, — ответила я слабым голосом.
Он подошел и, положив мне на плечи руки, легко поцеловал меня в щеку.
— Итак, — сказал он ворчливо, — ты опередила события.
Он слегка улыбнулся, и я попыталась ответить ему тем же.
— Сколько я отсутствовал? Восемь месяцев? И, вернувшись, нашел тебя замужней женщиной.
Он воздел глаза к потолку, как будто сказал шутку, и я почувствовала облегчение, что он воспринял это так легко.
— Когда ты вернулся? — спросила я.
— Два дня назад.
«Два дня, — думала я. — Пока я каталась в парке, такая довольная, смеющаяся и счастливая, Джонатан вернулся домой с тетей Софи. Если бы я только знала…»
Сабрина, присоединившись к нам, сказала:
— Дикон так рад, что Джонатан дома.
— Конечно, — отозвалась я.
— Бедняжка, это было тревожное время для него.
Затем появилась тетя Софи. Как описать ее походку? Она скорее скользила, чем шла, и так тихо, что никто не знал, тут ли она, и, только подняв голову, замечал горящие, напряженные глаза на наполовину скрытом лице.
Интересно, как она выглядит без капюшона и как велик у нее был шрам от того ужасного ожога, который она получила во дворце Луи XV во время свадьбы теперь обезглавленной королевы.
На ней было платье изысканного розовато-лилового цвета-с капюшоном. Я видела только темные волосы с одной стороны лица — капюшон скрывал другую. Все вокруг нее напоминало о трагедии, о которой знали все.
— Мы счастливы, что Софи в безопасности. Моя мать, казалось, была настроена на патетический лад, чтобы дать Софи почувствовать, что она дома. Она всегда так вела себя с Софи. Я помнила времена, когда она, казалось, чувствовала себя виноватой в уродстве Софи только потому, что присутствовала при катастрофе, и мой отец, который в то время был помолвлен с Софи, благополучно спас матушку, в то время как дядя Арман спасал Софи. Это случилось задолго до того, как я родилась, около двадцати трех лет назад, и все это время Софи чувствовала свою ущербность. А сейчас ей должно было быть сорок лет.
— Рада слышать, что Жанна Фужер тоже приехала, — сказала я.
— Я не могла оставить Жанну.
— Конечно, — вставила матушка. — Жанна — верный друг. Я хотела пригласить ее к нам за стол, но она отказалась. Она сторонник формальностей. «Жанна, — сказала я ей, мы считаем тебя другом». — «Я горничная мадемуазель Софи, мадам, — ответила она. — И именно ей хочу оставаться». Я никак не смогла убедить ее.
— Если не возражаете, я буду, как всегда, есть с ней, — сказала Софи. — Сегодня вечером особый случай. Я хочу видеть Клодину.
— Спасибо, тетя Софи.
Ее глаза смотрели на меня, и я видела в них оттенок теплоты, которую она выказывала Жанне Фужер, и мне было приятно, что эта странная женщина испытывает такое же чувство ко мне. Я помнила тот день в Шато Обинье, такой далекий теперь, когда мы уехали на отдых в Англию и больше не вернулись. Тогда я видела тетю Софи в последний раз.
— Садитесь за стол, — сказала моя мать. — Суп уже стынет.
Мы сели обедать, и Джонатан сказал:
— Считаю честью сидеть по правую руку от невесты. — И сел возле меня.
— Нет нужды спрашивать, был ли медовый месяц удачным, не так ли, Дикон? — спросила моя мать.
— Счастье и удовольствие сияют в их глазах, — ответил Дикон.
— Подумать только, — сказал Джонатан, — пока вы постигали радости семейной жизни, я торговался о лодке в Остенде.
37 
