ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Как только они оказались одни в спальне, Маттео повернулся к ней лицом.

— Прости. Я обещал держаться на расстоянии, но не мог предположить, что такое случится. Пожалуйста, Холли, скажи, что веришь мне.

— Конечно, верю. Я знаю, что ты всегда держишь свое слово.

— Я забыл, как Лиза любила приходить к нам по утрам. Не знал, что это так много значит для нее.

— Лиза сказала, что вы с Кэрол лежали, уютно прижавшись друг к другу. — Холли улыбнулась. — Это напомнило мне о двух котах, которые у меня были. Они тоже всегда спали в обнимку.

— Тогда что же нам делать?

— Выполнить просьбу Лизы. Только и всего.

— Ты хочешь сказать, нам каждый раз придется гадать, когда она придет утром? Я поставлю будильник или ты подойдешь к двери и разбудишь меня?

— Думаю, есть другой выход.

— Ты предлагаешь нам всю ночь лежать в обнимку?

— Не всю ночь, а только утром, когда мы услышим в коридоре шаги Лизы. Кровать очень широкая, и нам двоим на ней места более чем достаточно.

Он кивнул. Потом проговорил:

— Я должен отдать тебе кое-что.

Маттео пошел в свою комнату, а она воспользовалась его отсутствием и переоделась в хлопковую ночную рубашку.

Он вернулся в халате, с бутылкой шампанского и двумя бокалами, которые поставил на маленький столик.

— Убери их в безопасное место. — Он достал из кармана бумаги и протянул ей. — Это копии тех документов, которые я подписал сегодня днем.

Холли пробежала глазами документы. Теперь она синьора Фаллуччи, весьма состоятельная женщина. Она была также официально признана опекуншей Лизы Фаллуччи.

Все до последней запятой было оговорено — сразу видно, поработал скрупулезный адвокат.

Судья поднял бокал шампанского.

— Мы пили шампанское с гостями, а теперь выпьем вдвоем. Прими мою глубочайшую благодарность — за сегодняшний день и за будущее.

Будущее могло означать его смерть, возможно очень скорую. Ни один из них не обмолвился об этом, но каждый знал, что думает другой.

Они чокнулись, осушили бокалы, улеглись по обеим сторонам огромной кровати, торжественно пожелали друг другу спокойной ночи и потушили свет. День выдался напряженный, и Холли, закрыв глаза, тут же уснула.

Проснулась, потому что сквозь сон до нее донесся странный звук. Открыв глаза, она взглянула на мужа. Маттео лежал на животе, повернув к ней лицо. Одна рука у него сжимала и разжимала ткань простыни, он тихо стонал.

— Маттео, — тихо позвала она. — Ты в порядке?

Ответом был поток неразборчивых слов. Только тогда она поняла, что он бредит во сне.

— Маттео, — повторила она, не зная, будить его или нет.

— Нет, — прокричал он. — Нет, нет, нет.

Потом повернулся на спину. Его голова беспокойно металась по подушке.

Холли инстинктивно схватила его за руку и держала, пока он не перестал дергаться.

— Все хорошо, — успокаивала она. — Я здесь.

Теперь он лежал спокойно, только хмурился.

— Я здесь, — повторила она. — И никуда не уйду.

Складки на лбу постепенно разгладились. Маттео задышал ровно, но ее руку не отпустил. Холли придвинулась ближе.

Она согласилась на этот странный брак, смутно представляя себе, что ее ожидает, но была уверена, что готова на все. Но не слишком ли опрометчиво она поступила?

Теперь слишком поздно предаваться сомнениям. Она дала клятву перед Богом и людьми. Теперь у нее есть о ком заботиться.

  34