137 
Ева терпеливо ждала, пока Сьюзен пила воду и вытирала слезы.
– Мне нужны подробности.
– О боже! – Сьюзен, рыдая, закрыла лицо руками. – О боже, я не могу.
Ева схватила Сьюзен за руки и дернула вниз. Ни капли жалости не было ни в ее лице, ни в голосе.
– Сможете. В одном Ава была права: уже слишком поздно. Дайте мне детали.
Дрожа всем телом и не сводя глаз с Евы, Сьюзен начала:
– Она… она наблюдала за ним несколько дней. По вечерам. Входила вслед за ним в бары, смотрела, как он пьет, как знакомится с женщинами. Она сказала, что она его изучала. Изучала его привычки и привычные маршруты… его территорию. Это она так сказала: его территорию. И она сняла комнаты в паре мест, куда он ходил с женщинами, начертила планы помещений. Она сказала, что подготовка – это самое главное. Сказала, что оделась и загримировалась под проститутку, потому что ему такие нравились. Такие всем мужчинам нравятся, сказала она. Пожалуйста, можно мне еще воды?
Бакстер поднялся и налил воду в чашку.
– Итак, она его выслеживала, – напомнила Ева.
– Да, наверно. Наверно. Она сказала, что подошла к нему в баре, пока он пил, сказала ему, что он вроде бы знает, как надо веселиться, судя по виду. Посидела с ним у стойки… Не слишком долго, сказала она, потому что не хотела привлекать к себе внимание. Она сунула руку ему между ног, пощупала. Она сказала, что он пошел за ней, как глупый пес. Так она его назвала.
Вода выплеснулась из чашки, когда Сьюзен поднесла ее к губам.
– Они пошли в то место, которое она знала, – у нее был вычерчен план. Когда они поднялись в номер, он схватил ее за грудь, и она позволила ему себя тискать. Она сказала, что сначала ей нужно в ванную. В ванной она надела костюм, как у хирурга, и обработала руки изолирующим составом. А потом она взяла нож. У нее был с собой нож. Она окликнула Неда и велела ему повернуться спиной. «Повернись спиной и закрой глаза», – сказала она ему. У нее якобы для него большой сюрприз. Простите, я пролила воду на стол.
– Заканчивайте, – приказала Ева.
– Боже! – Сьюзен крепко обхватила себя руками, словно боялась не удержаться на месте. – Она сказала, что он послушался, как хороший мальчик, сделал, что было велено, а она вышла… она вышла и пустила в ход нож. Она говорила, что он издавал ужасно смешные звуки, хватался за горло, как будто оно чесалось. Как у него глаза вылупились, как он пытался заговорить. Как он упал, и кровь забила струей. Как он лежал, просто лежал, а она… Господи! Она это отрезала, отрезала ему пенис. Сим… символ. Она все спрятала в сумку… У нее была с собой сумка. И когда она убедилась, что он мертв, она выбралась по пожарной лестнице. Она шла много-много-много кварталов. Она сказала, что у нее был такой подъем, ей казалось, что она летит по воздуху, но она просто шла и дошла пешком до того места, где оставила машину.
– Что она сделала с сумкой, Сьюзен? – спросила Ева. – Она вам сказала?
– С сумкой?
– Куда спрятала нож.
– Мне плохо. Меня тошнит.
– Что она сделала с сумкой?
Сьюзен съежилась.
– Утилизатор мусора.
– Где?
– Я не знаю. По дороге к машине.
– Где стояла машина?
– Я не знаю. Она прошла много кварталов. Мне кажется, она сказала, в верхней части города. За много кварталов от того места, где она убила Неда, потому что полиция не станет искать уличную шлюху так далеко. Она поехала домой, долго лежала в ванне, пила коньяк, а потом уснула, как ребенок.
Лицо Сьюзен посерело, она бросила затравленный взгляд на Еву.
– Я не спала. Мне кажется, с того дня я ни часу не проспала спокойно. Она остановила машину. На стоянке для отдыха возле магистрали. Мы уже были в Нью-Джерси. Не помню, как мы туда попали. Я больше не плакала, мне стало плохо. Она разозлилась, но я ничего не могла с собой поделать, меня стошнило. Она позволила мне открыть дверь, меня вырвало прямо на стоянке. Простите, я так устала…
– Даллас, – начал Бакстер, – может, нам стоит…
Ева лишь покачала головой, не давая ему продолжить.
– Что сделала Ава, когда вас стошнило?
– Она уехала с этого места, остановилась на большой грузовой стоянке, где паркуются тяжелые грузовики. И там она мне рассказала, как все будет дальше, что мне надо делать. Я сказала, что я не смогу, а она сказала, если я этого не сделаю, она сделает со мной то же самое, что с Недом, а потом сделает то же самое с моими детьми. С моими детьми! А если я расскажу про нее, никто мне не поверит. «Да кто ты такая? – сказала мне она. – Ты никто, а я – важное лицо, уважаемая богатая женщина. Тебя запрут в камере, если ты только попытаешься все рассказать. Хотя скорее всего, – сказала она, – еще раньше я убью тебя». Она знала, в какую школу ходят мои дети, где они играют, где и когда гуляют, и велела мне не забывать об этом.
137 
