25 
– Слушай, я просто… поинтересовалась, вот и все. Это все Пибоди. Пристала ко мне, чтоб я ее отпустила на час раньше. Ей, дескать, нужно принарядиться, потому что они с Макнабом условились раз в неделю ходить на свидания, чтобы искру не потерять.
– Как это мило! Думаешь, наша искра может заглохнуть? – Он взял ее руку и поднес к своим губам.
– Нет.
Ну он же нарочно это делает! Все эти романтические жесты… И почему у нее сердце замирает и все тело трепещет? Ева не могла этого понять.
– Я просто подумала, может, это и есть то, что нужно делать, когда люди уже женаты какое-то время, а все вечера проводят за работой.
– Но мы же с тобой любим работать, верно?
– Да, мы любим работать. – Ева придвинулась, притянула к себе Рорка и впилась губами в его губы. Она сделала это с жаром – а что еще ей оставалось делать, если жар становился невыносимым? – Искры у нас хватит с лихвой, – заключила Ева. На миг она сжала его лицо в ладонях, а потом отступила на шаг. – А я всегда терпеть не могла всю эту ерунду со свиданиями.
Сидя вместе с Рорком в своем кабинете за бутылкой вина и вкуснейшим домашним пирогом с курицей, Ева решила, что все просто идеально. Конечно, Соммерсет отравляет ей жизнь, но – что правда, то правда! – готовить он умеет.
Пока они ели, Ева еще раз проиграла в голове факты и свои соображения, а затем выложила их Рорку.
– Значит, с одной стороны, у нас тут муж, который вроде бы напропалую гуляет от жены, с которой прожил почти шестнадцать лет, любит погорячее, с перчиком, а когда игра зашла слишком далеко, перчик убегает. Но все это фальшак.
– Потому что он был накачан дурью, – вставил Рорк.
– Да, это главный аргумент, но есть и еще кое-что. Будь это несчастный случай, даже если его убийца работал по найму, он или она должны были попытаться как-то его оживить. Уж как минимум снять удавку. Плюс к тому фактор пижамы.
– Фактор пижамы?
– Грета – а она, по-моему, такая же жуткая аккуратистка, как твой Соммерсет, – уточнила Ева, – уверяет, что убитый спал в старомодной пижаме. И таких у него было десять пар. А в наличии оказалось девять. Где десятая пижама? Приходится думать, что ее забрал убийца – или как трофей, или для того, чтобы избавиться от нее позднее и в другом месте. Есть еще вопросы. Если хозяин ждал гостью, то он либо уже был пижаме, чтобы гостья его раздела, либо он оставил пижаму сложенной в ящике, вместе с девятью другими. Если он был в пижаме, когда произошел «несчастный случай», зачем его гостье хватать пижаму, перед тем как скрыться? Не вписывается.
– Может, гостья испугалась, что на пижаме осталась ее ДНК или другой уличающий ее материал для судмедэкспертов? – предположил Рорк.
– «Чистильщики» ничего такого в спальне не нашли. Нет, это не вписывается, – покачала головой Ева. – Убийца был заизолирован. Иначе быть не могло. Все следы, найденные в комнате, принадлежат либо Эндерсу, либо его жене, либо домоправительнице. В постели найдены отдельные волоски. Все принадлежат ему.
– Давай на минутку забудем об этом, – предложил Рорк. – Есть еще одна гипотеза, хотя она противоречит всему, что я знаю об Эндерсе. Есть люди, которым импонирует мысль об изнасиловании. Им нравится, когда их берут силой в бессознательном состоянии. Высшая степень подчинения.
– Люди, конечно, странные существа, – заметила Ева. – Каким только извращениям они не предаются! Но даже если он был такого рода извращенцем, он же не полный безумец! Чтобы пойти на подобную связь, надо питать стопроцентное доверие к партнерше. А если такое доверие есть, как она могла оставить его умирать от удушья? Он был еще жив, когда камеры наблюдения снова включились. Я этого не понимаю. А с другой стороны… – Она прервалась, чтобы взять очередной кусок пирога. – С другой стороны, если мы имеем дело с предумышленным убийством… Кто-то бывал в доме или имел доступ к охранной системе. Убийца знал, где спит Эндерс, где находится техническое помещение, как обойти сигнализацию. Я проверила: убийца не мог рыскать по дому. У него не было времени.
И Ева рассказала Рорку, как прошла по дому, шаг за шагом.
– Хладнокровное, жестокое, безобразное, мстительное убийство. Кто-то жаждал не просто его смерти, кто-то хотел представить его смерть унизительной и грязной. Но кое-что не срослось. Где тут причина, где следствие? Если ты так жаждешь мести, значит, должна быть ненависть, ярость. Если ты так владеешь собой, что сумел обуздать свою ненависть, почему же тебе не хватило самоконтроля, чтобы отработать все детали? Передоз барбитуратов – это не вяжется. Ты хочешь его унизить, но тебе нечего ему сказать. Вы одни в доме, неужели ты не хочешь объяснить ему, зачем… Неужели ты ничего не хочешь ему сказать? Легкого снотворного хватило бы, чтобы обесточить его на время, и делай с ним что хочешь. Неужели ты не хочешь, чтобы он знал?
25 
