очень нудно 
42 
Миссис Баррингтон сменила тему разговора. Она относилась к тем женщинам, которые не любят думать о неприятностях, полагая, что, если выкинуть их из головы, они исчезнут сами собой. Но я всерьез расстроилась, думая о людях, которые боялись, что машины лишат их средств к существованию.
— Говорят, что по соседству появились цыгане! — воскликнула миссис Баррингтон.
— Да, я видела, как утром они подъезжали, — подтвердила Клер. — Их кибитки тащились по дороге.
— Они не собираются здесь надолго задерживаться, — добавила Амарилис. — Мы видели их по пути сюда и даже кое с кем поговорили.
— С Ли, — уточнила я. — Вы помните Ли? Баррингтоны выглядели озадаченными.
— Шесть лет назад, — сказала я. — мы впервые познакомились с вами! Ли, видимо, было тогда лет четырнадцать, но я сразу же узнала ее. Мы тогда поехали в Ноттингем, чтобы выручить того цыгана, а Ли была той самой девушкой, из-за которой все началось!
— Теперь я вспомнил! — воскликнул Эдвард.
— Они сейчас спрашивают разрешения у моего отца разбить свой табор в лесу.
— Он разрешит им, — сказала Амарилис, — конечно, с обычным предупреждением о кострах.
Похоже, Баррингтонов не слишком заинтересовал разговор о цыганах, и миссис Баррингтон начала вспоминать прошлогодний день рождения, когда шел дождь и нам не удалось посидеть в саду.
Наконец, мы распрощались. Когда мы проезжали мимо Эндерби, я сказала:
— Давай заедем, у нас есть время.
Амарилис согласилась. Подъехав к дому, мы заметили Тамариск, сидящую верхом на пони, которого она получила в подарок на последнее Рождество.
Я не могла видеть Тамариск, не вспомнив о цыгане Джейке: она была очень красива, хотя и не обычной красотой. У нее были огромные выразительные черные глаза, темные ресницы и брови, а черты лица можно было назвать совершенными. Ее волосы не вились, но были такими густыми, что с ними ничего нельзя было поделать. Жанна была просто в отчаянии от этого: она, конечно, предпочла бы мягкие локоны. Жанна сама стригла ее в соответствии с единственным, по ее словам, возможным фасоном: это была короткая стрижка с челкой на лбу, так что Тамариск напоминала очень хорошенького мальчика. Для своих лет она была довольно высокой, длинноногой и грациозной, но характер у нее был непокорный. Моя мать и Клодина объясняли это тем, что ее испортила тетушка Софи, не чаявшая души в своей приемной дочери. Мать заявила, что никогда в жизни не видела Софи столь счастливою, благодаря этому капризному ребенку.
Тамариск была очень живой, умной и уже научилась читать. Но характер! Если ей было что-то не по душе, она могла впасть в гнев. Если кто-нибудь раздражал ее, она смотрела на этого человека своими огромными глазищами и говорила низким голосом: «Ты еще пожалеешь». Жанна то радовалась, то отчаивалась из-за этой девочки.
— Ума не приложу, что из нее получится, когда вырастет? — говорила она. — Уже сейчас она никого не слушается! Гувернантка сказала, что этот ребенок — сущее наказание! Бедняжка пробыла в доме всего лишь месяц, а ее предшественнице удалось выдержать только шесть недель!
Кто-то из служанок заметил:
— С цыганским ребенком ничего не поделаешь! Вы же знаете, чья кровь в ее жилах? Из нее может получиться и ведьма!
К несчастью, Тамариск услышала эти разговоры, и вместо того, чтобы огорчиться, обрадовалась.
— Я — ведьма! — постоянно напоминала она всем. — Ведьмы умеют напускать порчу!
Она совершила в Эндерби настоящую революцию: дом перестал быть приютом отшельницы и ее служанки, а Тамариск была в этом доме центром всеобщего внимания.
— Я не хочу, чтобы меня придерживали! — между тем кричала она. — Я хочу ездить сама!
— Привет, Тамариск! — сказала я. Сверкающие глаза остановились на мне.
— У тебя настоящая лошадь, — выпалила она, — а почему я не могу ездить на ней?
— Когда станешь постарше, ты будешь ездить также, — мягко объяснила ей Амарилис.
— Мне не нужно быть старше, я хочу сейчас!
— Ну, может быть, когда тебе исполнится семь лет…
— А я хочу сейчас!..
— Да уж, достается вам! — сказала я, сочувствуя, бедняге-конюху.
Тамариск опять взглянула на меня.
— Мы хотим повидаться с тетушкой Софи, — продолжила я. — С ней все в порядке?
— Я не хочу ездить на маленькой детской лошадке! Я не младенец!
— Младенцы вообще не ездят верхом, — заметила Амарилис.
42 
