118 
Он опустил голову и всхлипнул, как ребенок.
– Даллас! – подбежал запыхавшийся Фини. – Проклятье! Когда я сюда добрался, то уже не мог подойти ближе чем на полквартала. По коммуникатору ни черта не было слышно.
Но он хорошо слышал через маячок биение ее сердца, и это помогло ему не потерять голову. Разглядывая здание, Фини положил руку Еве на плечо.
– Матерь Божья!
– Энн. Там была Энн…
Фини обнял Еву, и она начала рассказывать каким-то странно ровным голосом:
– Я была одной из последних, кому удалось выбраться. Мы слышали друг друга уже почти совсем отчетливо. Я приказала ей уходить. Бросить все и уходить. Но она не послушалась…
– Она должна была выполнить свою работу.
– Нам нужно разыскать ее. Может быть, еще удастся… – Произнося это, Ева уже знала, что наверняка именно Энн была над устройством в тот момент, когда оно взорвалось. – Нам нужно посмотреть. Мы должны убедиться…
– Я позабочусь об этом. Тебе необходимо показаться медикам, Даллас.
– У меня нет ничего страшного. Ерунда, – почти машинально ответила Ева и, глубоко вздохнув, попросила: – Мне нужен ее адрес.
– Мы сделаем все необходимое, и я пойду с тобой.
Она отвернулась и рассеянно посмотрела вокруг. Толпы людей, искореженные автомобили… Ева представила себе, что внизу, на станции подземки, все может оказаться еще хуже. Невообразимо хуже…
Она чувствовала, как внутри у нее нарастает гнев, яростный гнев. Все это произошло из-за денег и из-за фанатика, для которого человеческие жизни – ничто. Но этот человек за все поплатится!
Только через час она вернулась к Рорку. Он помогал медикам заносить раненых в фургоны.
– С мальчиком все в порядке? – спросила его Ева.
– Теперь в порядке. Мы нашли его отца. Человек был в ужасе.
Рорк подошел ближе и вытер грязное пятно с ее щеки. Потом сообщил ей то, что узнал, находясь на площади:
– Говорят, что потери не слишком тяжелые. В основном это погибшие в давке. Большинство успели покинуть стадион. Если бы им удалось осуществить весь план взрывов, жертвы могли бы исчисляться тысячами. Сейчас же их меньше четырехсот.
– Я не могу так подсчитывать жизни, Рорк.
– Иногда это единственное, что можно сделать…
– Сегодня я потеряла подругу.
– Знаю. – Он взял в ладони ее лицо. – Мне очень жаль, Ева.
Она продолжала смотреть невидящим взором куда-то в ночь.
– У нее был муж и двое детей. И она была беременной.
– О боже!
Рорк привлек ее к себе, но Ева покачала головой и отступила.
– Не могу. Я так расклеюсь, а мне нельзя. Мне нужно поехать к ней домой и все рассказать семье.
– Я поеду с тобой.
– Нет, Рорк. Это дело копов. Поедем я и Фини. Не знаю, когда я сегодня вернусь.
– Я пока побуду здесь. Требуются дополнительные руки.
Она кивнула и собралась идти.
– Ева!
– Да?
– Приходи домой. Ты в этом нуждаешься.
– Да-да, приду.
Она пошла разыскивать Фини, понимая, что нельзя подготовиться к тому, чтобы сообщить весть, которая крушила людские судьбы.
Рорк поработал с ранеными еще два часа. Он беспрестанно посылал людей за кофе, горячим супом и другими необходимыми вещами, которые можно было приобрести за деньги. Но в эту ночь, как никогда ясно, он чувствовал, что деньги – пыль в сравнении с человеческой жизнью.
Когда тела увозили в уже переполненный морг, Рорк думал о Еве и о том, что ей приходилось сталкиваться с заботами о покойниках каждый день. Этот запах, казалось, навсегда въелся в кожу, но он знал, что к утру приедет домой, встанет под душ – и все пройдет.
Он посмотрел на здание, глядевшее теперь на город пустыми глазницами. Все эти раны были поправимы. Камень, металл, стекло – все это можно было восстановить со временем, были бы деньги.
А Еве предстояло позаботиться о мертвых…
Ева поехала домой, когда на улице стояла влажная и промозглая предрассветная стужа. Кругом сияли рекламные щиты: купи – и будешь счастлив, посмотри – и пощекочешь себе нервы, приходи – и будешь поражен… Нью-Йорк не собирался угомониться.
Пар валил от передвижных сосисочных грилей, из выходящих на улицу вентиляционных вытяжек, из автобуса, который скрипнул тормозами, чтобы забрать собравшуюся после работы в ночную смену кучку служащих ближайших заведений. По тротуару, пошатываясь, брел пьяненький, вертя бутылкой с пойлом, как дубинкой. Стайка подростков скидывалась на горячие сосиски: чем ниже температура воздуха, тем выше цена.
118 
