очень нудно 
60 
Клео негромко застонала, и у нее подкосились колени.
– Тебе нужно сесть.
Салливан обвел глазами улицу и увидел бар. Ладно, сойдет. Он втолкнул Клео внутрь, продолжая держать ее за талию. У стойки сидели со своей выпивкой три посетителя. Никто из них не поднял головы, когда Гедеон усадил Клео за столик, стоявший в самом темном углу.
– Два виски, – заказал он. – Двойных. – Потом достал несколько купюр и бросил их на стойку.
Взяв стаканы, Гедеон вернулся к столику, сел рядом со съежившейся Клео, решительно взял ее за подбородок и насильно влил в рот половину порции.
Она поперхнулась, закашлялась, потом уронила голову на стол и разрыдалась, как ребенок.
– Это я виновата… виновата во всем…
– А теперь рассказывай, что случилось. – Гедеон снова поднял ее голову и поднес к губам стакан. – Выпей еще и расскажи, что ты сделала.
– Я убила его. О господи, о господи, Мики мертв!
– Это я знаю. – Гедеон взял свой нетронутый стакан и сунул ей. Пьяное беспамятство лучше, чем истерика. – Клео, что сделали вы с Мики?
– Я попросила его… Он бы сделал для меня все. Я любила его, Гедеон. Я любила его.
«Ну вот, – наконец-то подумал он. – Горе заставило Клео назвать его по имени».
– Знаю. И знаю, что он тоже любил тебя.
– Я считала себя умнее всех. – Гедеон заставил ее сделать еще один глоток; слезы Клео капали на его руку. – Я все обдумала. Решила продать Судьбу этой суке, нагреть ее на миллион долларов и дать тебе такую часть, от которой ты стал бы плясать посреди улицы.
– О боже! Ты связалась с Анитой Гай?
– Я позвонила ей и назначила встречу. На крыше этого траханного Эмпайр-Стейт, – запинаясь, продолжила опьяневшая Клео. – Мики пошел со мной. На случай, если она выкинет какой-нибудь фортель. Однако она вела себя тише воды. Только говорила гадости о тебе и твоем брате, но это не имеет отношения к делу. Мы сошлись на том, что завтра она привезет миллион долларов наличными, а я отдам ей статуэтку. Все честно, без шума, без обмана. Потом мы с Мики здорово посмеялись. Знаешь, я все рассказала ему.
– Угу. Понял.
– Ловкач, я хотела поделиться с тобой. Шестьдесят к сорока Клео вытерла слезы тыльной стороной руки и размазала тушь по лицу. – Ты получил бы четыреста тысяч баксов наличными, так какой был смысл тянуть волынку? По-моему, никакого.
Гедеон не мог дать волю гневу. Клео и так было хуже некуда. Он отвел волосы от ее мокрых щек.
– Конечно.
– Но она и не собиралась отдавать мне деньги. Просто морочила мне голову. Мики погиб из-за того, что я слишком поздно поняла это. Я никогда не прощу себя. Никогда. До самой смерти. Он был такой безобидный. Гедеон, он был добрый, безобидный, а они убили его. Они убили его!
– Знаю, милая, знаю. – Гедеон положил голову плачущей Клео себе на плечо и стал гладить ее по волосам. Он думал о парне, который сегодня утром жарил на кухне тосты и уступил свою кровать совершенно незнакомому человеку, потому что его попросила об этом подруга.
Анита Гай дорого заплатит за это, поклялся он. Теперь дело было не в деньгах, а в принципе.
Продолжая гладить Клео по голове, Гедеон допил остатки виски.
Куда теперь? Ему приходило на ум только одно место.
ГЛАВА 11
У доктора Левенстейна были свои проблемы. Во-первых, бывшая жена, обобравшая его до нитки при разводе; во-вторых, двое детей, учившихся в колледжах и пребывавших в уверенности, что у их отца целая роща деревьев, на которых растут деньги;
и в-третьих, помощница, которая требовала прибавки к жалованью.
Шейла развелась с ним, потому что в своем кабинете он проводил больше времени, чем дома. Что не мешало ей вовсю пользоваться финансовыми плодами этой работы. Ирония этого от нее ускользала. «Слава богу, что я избавился от этой суки, не имевшей чувства юмора», – подумал Левенстейн. Ни туда ни сюда. Так сказал бы его сын, менявший специальности, как носки. Все упиралось в деньги.
У Тайи Марш деньги были. Купоны, дивиденды, рента… Плюс, как он подозревал, немалые гонорары за книги. Но, видит бог, у этой женщины тоже имелись проблемы.
Она скромно сидела на краешке стула и рассказывала какую-то сумбурную историю о коварных ирландцах, греческих мифах, исторических катастрофах и воровстве. Когда Тайя закончила речь упоминанием о полицейском-самозванце и подслушивающем устройстве в телефоне, Левенстейн провел длинными пальцами по тонким губам и откашлялся.
60 
