71 
Лучше не бывает… Истомленная, довольная, Либби прильнула к Кэлу, положила голову ему на грудь. Она слушала, как бьется его сердце, и тихо вздыхала, когда он поглаживал ее волосы.
Она успокоилась. Теперь каждая клеточка ее тела источала умиротворение. Интересно, долго ли любовники могут лежать в постели без еды и питья? Вечно! Либби улыбнулась.
— У моих родителей есть кот, — прошептала она. — Толстый рыжий кот по имени Ромашка. У него нет ни капли честолюбия.
— Кот по имени Ромашка? По-прежнему улыбаясь, она провела пальцем по его плечу.
— Ты ведь видел моих родителей… В общем, целыми днями он валяется на подоконнике. Целыми днями. Так вот, сейчас я точно понимаю, какие чувства он испытывает. — Она слегка потянулась. — Мне нравится твоя койка, Хорнблауэр.
— Я и сам все больше привязываюсь к ней.
Некоторое время они молчали. Каждый думал о своем.
— Музыка… — Теперь она звучала и для нее — сладкая, романтическая. — Почему она кажется мне такой знакомой? Кто ее написал?
— Сальвадоре Симеон.
— Какой-то новый композитор?
— Зависит от того, что считать новым. Конец двадцать первого века.
— Вот как… — Радость переполняла Либби. Иногда вечность кажется таким коротким сроком! Решив подарить себе еще мгновение счастья, она прижалась губами к его груди. Его сердце билось сильно и ровно. — Поэзия, классическая музыка и аэроциклы… Интересное сочетание.
— Правда?
— Да, очень интересное. А еще я знаю, что ты подсел на «мыльные оперы» и телеигры.
— Только с научными целями. — Кэл улыбнулся. Либби села. — Хочу достойно описать самые массовые виды зрелищ двадцатого века. — Он ненадолго задумался. — Как ты думаешь, записи сохранятся в архивах? Мне ужасно хочется узнать, наладятся ли отношения у Евы и Блейка, несмотря на козни Дориана. Потом, так и неясно, кто подставил Джастина, почему его обвинили в убийстве злобного негодяя Карлтона Слейда. По-моему, Ванесса — личико у нее ангельское, а сердце ледяное.
— Подсел, — кивнула Либби и подтянула колени к груди. — Разве у вас не показывают телесериалы?
— Конечно показывают. Только у меня никогда не хватало времени их посмотреть. Я думал, они для домохозяев.
— Для домохозяев… — повторила Либби. Ей понравилось новое слово, лишенное презрительного, женоненавистнического оттенка. — Я так ни о чем тебя и не спросила. — Она уткнулась подбородком в колени. — Когда мы вернемся в хижину, нужно дописать до конца все, что с тобой случилось.
Он провел пальцем по ее руке.
— Все?
— Все, что имеет отношение к делу. И пока мы будем записывать и закапывать капсулу времени, ты просветишь меня насчет будущего.
— Хорошо. — Кэл поднялся. В самом деле, им обоим лучше на несколько часов чем-то себя занять. Он потянулся за брюками и заметил поляроид, упавший на пол. — Что это такое?
— Камера. Сама печатает снимки. Секунд через десять получается фотография.
— Правда? — Он с интересом повертел фотоаппарат в руках. На десять лет ему подарили штуковину, которая делала то же самое, а еще определяла время, температуру и воспроизводила любимую музыку. И умещался подарок на ладони.
— Хорнблауэр, терпеть не могу, когда ты так самодовольно ухмыляешься!
— Извини. Что нужно сделать? Какую кнопку нажать?
— Вот эту… Нет! — Но она опоздала. Он уже поймал ее в кадр и нажал на спуск. — Людей убивали и за меньшие преступления!
— А я думал, ты хотела фотографироваться, — с напускной серьезностью проговорил Кэл, вертя снимок в руках.
— Я не одета.
— Ага! — Он улыбнулся. — Что вовсе не неплохо. Хотя фото одномерное, вышло что надо… Очень сексуальный вид!
Ухватившись за одеяло, Либби подтянулась, переползла к изножию койки и попыталась выхватить у Кэла снимок.
— Хочешь посмотреть? — Он помахивал снимком так, чтобы она до него не дотянулась, но развернул его изображением к ней. Она увидела себя. Она сидела, обняв руками ноги: обнаженная, волосы спутаны, глаза пьяные. — Либби, как мне нравится, когда ты краснеешь!
— Я не краснею. — Она поспешно схватила одежду. Проворно отложив камеру в сторону, Кэл отнял у нее рубашку.
Когда они покинули звездолет, тени уже начали удлиняться. Посовещавшись, они решили закинуть аэроцикл на багажник «лендровера» и вернуться домой вместе.
— Хорошая мысль, — согласилась Либби. — Была бы у нас веревка…
71 
