3 
Хок скривил губы, вспомнив свою последнюю спутницу — этакую святую невинность — актрису, за мягкой внешностью которой скрывались ложь и пустота.
Впрочем, она ничем не отличалась от других женщин, встречавшихся на его пути, как не отличается и эта Энджел.
«Ложь во плоти, — холодно подумал Хок. — Но весьма привлекательная, чертовски красивая ложь. А худшие из них такими и бывают. Что ж, я буду звать ее Ангел, и всякий раз это имя будет напоминать мне, что она менее всего ангел».
Энджел заметила мужчину за соседним столиком, который бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы, и с необыкновенной уверенностью поняла, что это и есть Майлз Хокинс.
В атмосфере искусственного веселья, царившей в «Золотой кружке», Хок выглядел как громадная тень, застившая солнце, сгусток тьмы среди цветов, неподвижная каменная скала в бесцельно плещущемся море.
В этот момент кто-то открыл входную дверь, и в свете проникших внутрь солнечных лучей Энджел разглядела, почему этого мужчину называли Хоком. Не из-за резких черт лица или густых темных волос, не из-за поджарого, худого тела или хищной грации движении — нет, причиной тому были его глаза — глаза ястреба, прозрачно карие, чистые и глубокие, дикие и одинокие.
— Хок? — обратилась она к нему.
— Энджел. — Его голос был глубоким и хрипловатым.
— Обычно меня зовут Энджи.
— А меня в лицо обычно называют мистером Хокинсом, — сказал он, — даже такие дружелюбные щенки, как Дерри Рамсей.
Энджел помедлила, неприятно пораженная тем, сколь грубо упомянул он Дерри. Она знала, что Дерри чуть ли не молится на Хока, и ей неожиданно захотелось получше познакомиться с человеком, завоевавшим столь слепое обожание Дерри.
— А как вас называют за спиной?
Хок прищурился:
— Множеством имен, которые ангелы знать не должны.
Его чистые холодные глаза равнодушно оглядели ее, секунду задержавшись на светлом нимбе волос.
— Энджел. Ангел. К твоей внешности подходит.
По тону Хока она поняла, что для него она теперь всегда будет Энджел и никак не иначе.
Она рассердилась, уловив нотки мужского превосходства, но заставила себя успокоиться. Дерри нуждается в Хоке, к тому же Хок ведь не знает, что для нее означает имя Ангел.
«Живое существо, которое было мертвым».
— В таком случае я стану называть тебя Хок, — тихо произнесла Энджел, — и пусть нас обоих раздражают наши имена.
Глава 2
Левая бровь Хока приподнялась, подчеркивая резкие черты лица. Он шагнул к своему столику:
— Что будут пить ангелы?
— Солнечный свет.
Хок повернулся к ней так стремительно, что Энджел невольно вскрикнула. Его движения были поразительно быстрыми и вместе с тем плавными и даже изящными.
— Солнечного света, — сказал он, махнув рукой в сторону прокуренного зала, — здесь не держат.
— Я пришла сюда не выпивать, мистер Хокинс. Я пришла, потому что нужна Дерри. — Энджел говорила тихо, но решительно, как час назад разговаривала с Биллом Нортрапом. — Что я могу сделать для Дерри?
Хок мгновенно уловил перемену в ее голосе.
— Найти ему новую ногу, — сказал он резко. — Произошел несчастный случай.
Комната закружилась черным волчком вокруг Энджел, наполнилась криками боли, красный свет превратился в мигание фар; ее душил запах выхлопного газа, а страх и боль нарастали в груди.
Энджел пыталась что-то спросить, уговаривала себя, что с Дерри все в порядке, что это не может быть повторением той ужасной аварии три года назад, когда погибли ее родители и жених, а сама она оказалась на волосок от смерти, но она не смогла выговорить ни слова, ее сотрясала крупная дрожь, и словно не хватало воздуха.
Три года назад Дерри спас ей жизнь, и сейчас она сходила с ума при мысли о том, что ее не оказалось рядом, когда он попал в беду.
Даже в полутьме бара Хок заметил, как побледнела Энджел. Она глубоко вздохнула, покачнулась, и он, быстро подхватив ее, не дал ей упасть.
— Д-дерри? — с трудом выговорила Энджел.
— Просто сломана нога.
Говоря это, Хок резко встряхнул девушку, чтобы удостовериться, что она его слышит, но, заметив в ее глазах неподдельный страх, инстинктивно ослабил хватку.
— С ним все в порядке, Ангел.
Энджел непонимающе смотрела на него. Голос Хока был мягким, успокаивающим, сочувствующим, удивительно нежным для мужчины, который выглядел столь безжалостным.
— Просто сломана нога, — повторил Хок. — Ничего страшного.
3 
