11 
Он околдовал ее.
Мне хотелось с кем-нибудь поговорить об этом. Я знала, что бесполезно расспрашивать супругов Эмери или горничных. Они мне все равно не расскажут.
У меня был единственный выход — призвать на помощь Патрика. Вместе мы сумели бы выяснить, в чем там дело.
Патрик с готовностью согласился помочь мне и расспросил их дворецкого, с которым был в дружеских отношениях. Тот сообщил, что несколько лет назад Бенедикт Лэнсдон был кандидатом на выборах в Мэйнорли и перед самыми выборами у него умерла жена. Она была тихой, несколько нервной женщиной, а он в те времена очень дружил с миссис Грейс Хьюм.
Пошли слухи, что Бенедикт убил свою жену, чтобы избавиться от нее. Все это было лишь слухами, и ко времени выборов ничего не было доказано, но если бы не это происшествие, Бенедикт Лэнсдон почти наверняка победил бы на выборах. Из-за этого скандала он потерпел поражение, потеряв всякие шансы стать членом парламента. Позже было найдено письмо, написанное его женой перед смертью. В письме говорилось, что она добровольно уходит из жизни, поскольку страдает неизлечимым заболеванием и мучается от нестерпимых болей.
Так он был очищен от подозрений, но выборы проиграл и в любом случае решил устраниться от политики.
Значит, в его прошлом была тайна. И этот человек собирался жениться на моей матери, отнять ее у меня!
* * *
Потом, дела пошли все хуже. Я редко виделась с мамой, потому что шли приготовления к свадьбе. Дядя Питер хотел отпраздновать ее пышно.
— Ничто так не нравится народу, как любовные истории, — заявил он, — и если ты желаешь баллотироваться в парламент, очень неплохо будет покрасоваться на публике, если, конечно, умно все устроить.
— Очень похоже на дядю Питера, — рассмеялась мама. В последнее время она постоянно смеялась. — Лично мне все равно, какая у меня будет свадьба.
Тетя Амарилис была на стороне дяди Питера. Она всегда его поддерживала.
Бенедикт Лэнсдон занимался покупкой дома в Мэйнорли. Мама отвезла меня туда, чтобы я смогла осмотреть дом.
— Полагаю, что большую часть времени мы будем проводить именно здесь, — сказала она. — Нам следует побольше общаться со своими избирателями.
— А что же будет с нашим домом? — спросила я.
— Ну, я думаю, мы продадим его. В Лондоне у нас будет дом твоего… отчима.
Я почувствовала, что краснею. Отчим! Как же мне обращаться к нему? Я ведь не могу называть его мистером Лэнсдоном. Дядя Бенедикт? Он не приходился мне дядей. Впрочем, в нашем семействе я ко многим мужчинам обращалась «дядя», хотя они и не являлись таковыми. «Дядя» было какой-то расплывчатой формой обращения. Я сказала Патрику, что это насмешка над званием, и он согласился со мной. Все это казалось серьезной проблемой, и я сама удивлялась тому, что такая мелочь имеет столь важное значение для меня. Но как же мне все-таки называть его?
Отцом? Никогда! Пусть он будет «дядей», решила я, хотя при этом буду испытывать неловкость.
Мама продолжала делать вид, что не замечает моей растерянности, хотя прекрасно все понимала.
— У нас будет этот дом в Лондоне, и он, слава Богу, достаточно просторен, а к тому же поместье в Мэйнорли. Ах, как это будет чудесно, Бекка! — Она называла меня моим детским именем в те моменты, когда хотела проявить особую нежность. — Ты полюбишь его. Этот дом в Мэйнорли стоит сразу за городской чертой, так что можно считать, будто мы живем в деревне. Ты полюбишь его. Представляешь, какие там возможности для верховой езды! Там у тебя будет прекрасная классная комната. Мисс Браун, да и мы все возлагаем на тебя большие надежды.
— А что будет с мистером и миссис Эмери?
— О, я уже говорила, то есть мы говорили об этом.
Я собираюсь просить их переехать вместе с нами в Мэйнорли.
После этих слов мне стало немного легче. По крайней мере, там будут хоть какие-то знакомые лица.
Кроме того, я знала, что они боятся потерять работу.
Я радостно воскликнула:
— Ой, они будут так довольны! Я слышала, как они разговаривали…
— Да? И что же они говорили?
— Они не знали, что с ними теперь будет, но верили, что ты сумеешь позаботиться о них.
— Разумеется, я немедленно поговорю с ними. А они решат, переезжать туда или нет. А о чем они еще говорили?
Я молчала, слушая, как тикают часы. Я была уже готова рассказать маме о том, что слышала про первую жену Бенедикта. Возможно, мне удалось бы предупредить ее, но подходящий момент прошел. Она, кажется, не заметила этой вынужденной паузы.
11 
