очень нудно 
129 
— Это моя жена, — представил Бенедикт.
Том Марнер пожал руку Селесты:
— Я много слышал о вас. Рад познакомиться.
— А это моя приемная дочь.
Он пожал мою руку.
— А это остальная семья…
Вперед вышли девочки и протянули свои ручки, чтобы поздороваться.
— Ну, как там дела? — спросил Бенедикт.
Том Марнер подмигнул и приложил палец к носу.
Дети, внимательно наблюдавшие за ним, было явно заинтригованы — Вы не похожи на шахтера, — смело заявила Белинда.
— Это потому, что я разоделся как кукла за шесть пенсов, чтобы показаться вам. Видели бы вы меня за работой!
Он подмигнул Белинде, и она захихикала. Я увидела, что он мгновенно вызвал симпатию, и обрадовалась, подумав, что он отвлечет мысли Белинды от Оливера Джерсона. Так оно и получилось.
Нельзя было найти для него лучшего определения, чем «необработанный алмаз» Он буквально излучал доброту, а в его безукоризненной честности невозможно было сомневаться. Он был уравновешенным, веселым и относился к окружающим просто и дружелюбно.
Миссис Эмери по секрету сообщила мне, что, по ее мнению, он не совсем похож на людей, которых обычно принимают в этом доме, но он умеет ценить услуги и не жалеет улыбок.
— По-моему, он не видит разницы между мисс Белиндой и служанками. Он назвал эту молодую служанку «цыпленочком» и мисс Белинду называет точно так же.
— Детям он нравится, — сказала я. — Очень мило, что он не жалеет для них своего времени — Да, похоже, малышей он любит.
Мисс Стрингер сомневалась насчет влияния, которое он оказывал на манеры детей и на их речь. Девочки уже начали выражать одобрение словом «нормально» и называть обед «толковым»
Я сказала, что, как мне кажется, это не принесет особенного вреда.
Да, Том Марнер внес в дом струю свежего воздуха.
Селеста находила его удобным гостем. Он много ездил верхом с нами, и его умение держаться в седле вызывало у Белинды восхищение и даже, я бы сказала, обожание. С лошадью он сливался в единое целое.
— В австралийской пустыне приходится жить на спине у лошади, рассказывал он.
Он все умел. Он вязал удивительные узлы, делал лассо и учил детей забрасывать его на деревья, заставляя их тренироваться часами.
— Вам ведь не дерево нужно поймать, — объяснял он. — Представьте, что это бычок или кто-нибудь, кто хочет ограбить твою усадьбу.
За короткий срок мы все полюбили Тома Марнера.
Он проводил много времени с Бенедиктом, обсуждая дела. Мне казалось, что он может заменить Белинде Оливера Джерсона, поскольку она все реже упоминала его.
Вскоре стало очевидно, что Тому Марнеру доставляет радость общество детей. Как только они выходили в сад, он шел туда же. Ли была этим довольна. После смерти матери она изменилась, но я не могла бы точно определить, как это повлияло на нее. Кажется, между ними никогда не существовало особой любви. Трудно было представить человека, любящего миссис Полгенни. У меня давно сложилось впечатление, что Ли старается держаться от нее подальше, и я понимала это стремление.
Мне хотелось бы, чтобы Ли была более общительна.
Никогда нельзя было догадаться, что у нее на уме.
Несколько раз я пыталась разговорить ее, но без особого успеха. Ее преданность детям, особенно Белинде, удивляла. Сложную натуру Белинды Ли понимала лучше всех нас. Похоже, по влиянием Тома Марнера расцвела даже она, и несколько раз я слышала ее веселый смех.
Селеста в его обществе выглядела очень спокойной, так что его визит доставлял удовольствие всем.
Иногда по дому разносился боевой клич, на который тут же откликались Белинда и Люси и устремлялись к Тому, предвидя новые развлечения: какую-нибудь историю об австралийской пустыне или совместную прогулку верхом.
Он очень любил природу, а его преданность родине была совершенно явной.
Он часто рассказывал детям историю о том, как поселенцы впервые прибыли в Австралию:
— Все они были заключенными, совершившими ужасные преступления… или не совершавшими ничего.
Том рассказывал о том, как страдали узники в трюмах во время длительного путешествия по океану.
Как они выстраивались на палубе, прибыв на эту выжженную солнцем землю, как из них делали рабов, которые должны были отрабатывать свое время ссылки. Он описывал золотой дрок и эвкалиптовые деревья, разноцветных птиц, какаду с серо-красными хохолками, которых называли «гала», смеющегося зимородка, которого называли «хохочущим ослом».
129 
