очень нудно 
38 
Такие места почти не меняются. Вероятно, и много лет назад здесь были плакучие ивы, склоняющиеся к воде, и топкая почва возле берега. Мама любила присаживаться на один из выпирающих из земли камней и смотреть на поверхность воды, уносясь мысленно куда-то далеко.
Время от времени нам доводилось замечать Дженни Стаббс, иногда поющую своим странным, не от мира сего голосом, жутковато звучавшим возле пруда.
Она обычно обращалась к нам так:
— Добрый день вам, миссис Анжелет и мисс Ребекка.
Мама очень любезно отвечала на приветствие.
Похоже, Дженни питала к ней слабость. Меня она почти не замечала, и это казалось странным: ведь именно меня она в свое время похитила, считая, что я — ее ребенок.
— Добрый день, Дженни. Чудесная сегодня погода, правда?
Иногда Дженни останавливалась и покачивала головой. Она удивленно рассматривала мою мать. Сейчас признаки беременности стали уже совершенно очевидными.
Однажды Дженни вдруг сказала:
— Вижу, вы кого-то ждете, мисс Анжелет.
— Да, Дженни.
Дженни пожала плечами и захихикала. Потом она ткнула себя пальцем в грудь.
— Я тоже, мисс Анжелет. У меня будет маленькая девочка…
— Конечно, Дженни, — сказала мать.
Дженни улыбнулась и пошла к своему дому, напевая на ходу.
Несколько раз приезжал Бенедикт. Мы никогда не знали, в какой момент его ждать. Являлся он неожиданно, омрачая мое настроение, потому что тогда мне казалось, что я опять теряю маму. Он был из тех мужчин, которые словно заполняют собой все пространство. За обеденным столом именно он руководил разговором. Речь шла о текущих событиях партийной жизни и о том, когда ожидаются следующие выборы.
Было такое чувство, что мистер Глад стон и мистер Дизраэли незримо присутствуют за нашим столом.
Во время своих визитов Бенедикт постоянно находился вместе с моей мамой, и я чувствовала себя ненужной.
Однажды я услышала, как он сказал:
— Это тянется слишком долго. Я жалею, что отпустил тебя так далеко.
Она тихо, счастливо рассмеялась и ответила:
— Теперь уже недолго, милый. А потом я вернусь домой с малышом. Это будет просто восхитительно!
Тогда я осознала, что надо радоваться каждому счастливому моменту, потому что их оставалось немного.
* * *
Наступил май. В следующем месяце должен был родиться ребенок. Миссис Полгенни была теперь уверена в том, что это произойдет раньше, чем предполагалось вначале.
— Скоро я уже не смогу совершать дальние прогулки, — сказала мама, Может быть, тебе лучше отказаться от них уже сейчас, — ответила я.
— Я хотела бы еще раз увидеть пруд;
— Не думаю, что тебе удобно сидеть на этих каменных валунах.
— Мне сейчас везде неудобно, Бекка.
— К тому же они могут быть сырыми.
— В такую-то погоду? Уже несколько недель не было дождя. Пойдем.
— Хорошо но, если ты устанешь, мы вернемся.
— Туда я дойду. Мне этого хочется.
— Почему это место так завораживает тебя? Там довольно мрачно, к тому же мне все время кажется, что вокруг таятся какие-то злые силы.
— Возможно, именно потому меня туда и тянет.
— Следовало бы огородить пруд перилами, чтобы избежать несчастных случаев, — сказала я.
— Тогда местность полностью изменилась бы.
— Наверное, это было бы к лучшему.
Она покачала головой.
Придя туда, мы уселись на валуны. Вокруг царила тишина. Немного помолчав, мама сказала:
— Бекка, я хочу поговорить с тобой.
— Да, я слушаю.
— Ты очень дорога мне. Я никогда не забуду день, когда ты родилась.
— На этом золотом руднике…
— Ты совершенно изменила мою жизнь… и это навсегда. Не стоит думать, что сейчас я люблю тебя меньше, чем раньше. Ты же не возражаешь против этого малыша, правда?
— Возражаю? Да я всегда обожала детей.
— Я хочу, чтобы ты полюбила его по-настоящему.
Это очень важно для меня. Меня вдруг осенило, как будто я заглянула в будущее. Есть какие-то свойства у этого места…
— Да, — согласилась я. — Что-то здесь есть. Ты думаешь, что если я ревную тебя… к нему, то могу ревновать и к малышу?
— Я люблю тебя ничуть не меньше оттого, что люблю других.
— Я понимаю.
— Никогда так не думай.
Я покачала головой. Я была слишком взволнована, чтобы что-то говорить.
Мама взяла мою руку и прижала ее к своему животу.
— Ты молода, — проговорила она. — Люди могут сказать, что тебе еще не понять подобных вещей, но я так не считаю. Ты — мое родное дитя, моя частица.
38 
