очень нудно 
49 
«Может быть, и быстро, — подумала Пруденс, — но уже слишком поздно, чтобы это было безболезненным».
Девушка спустилась с ограды, моля, чтобы ноги держали ее.
— Такая ложь очень неприлична, мистер Грэхем. Если вы не хотели мне помочь, простого «нет» было бы достаточно.
— Верь чему хочешь, девушка, но будь осторожна.
Джейми мягко пощелкал языком, и кобыла затрусила к нему. Пруденс, пошатываясь, как пьяная, шла к дому, а он угрюмо наблюдал за ней, прижавшись щекой к шелковистой гриве грациозного животного.
Солнце жгло шею Пруденс. Под ее шагами шелестела пожухлая от жары трава. Она не могла вспомнить, когда в последний раз шел дождь. Или могла?
«Джейми лжет», — убеждала себя Пруденс. Она произнесла эти слова вслух и от этого почувствовала себя немного легче. Маленький негодник просто ревнует ее к Себастьяну.
«Ты в этом уверена?» — прошептал ей тихо внутренний голос.
Пруденс узнала этот голос. Он часто напоминал ей о том, что она слишком стара, чтобы попусту тратить время на нереальные мечты о муже и детях. Этот голос успокаивал ее, убеждая уснуть, когда она просыпалась, запутавшись в ночной рубашке, с болью в теле от какого-то томящего желания, со щеками, мокрыми от слез. Этот голос удерживал ее в здравом рассудке и безопасности, подавляя все ее мечтания и томления.
Девушка поднялась на холм. Она была уверена, что Джейми лгал. В конце концов, Себастьян ведь пришел к ней, когда был ранен. К ней, а не к Джейми или к Триции.
«А почему бы и нет? — спросил голос. — Особенно, если ты недолго будешь оставаться поблизости, чтобы успеть выдать его».
Но Себастьян говорил, что хочет ее.
«Он говорил о желании, а не о любви. У быков в стаде те же потребности. А почему бы не хотеть тебя? Почему бы не удовлетворить свою похоть с тобой вместо того, чтобы сделать это с болтливой служанкой? Все равно тебя потом не будет рядом, чтобы стать причиной смущающей сцены». Пруденс заставила себя резко встряхнуться, принуждая замолчать рационального демона, сидящего внутри нее.
— Себастьян проявлял ко мне только доброту, — сказала она вслух, не обращая внимания на любопытный взгляд садовника, поливающего живую изгородь.
«Какой еще лучший способ для Себастьяна присматривать за тобой, держать тебя под контролем? Какой еще лучший способ отыскать твои слабые места, дождаться удобного момента, чтобы заставить тебя замолчать навсегда?»
Пруденс резко остановилась, когда все доводы сердца померкли перед доводами разума. Она теперь знала правду.
Случись снова взрыв на кухне, никто ничего не заподозрит, если она случайно окажется возле плиты. И никто не будет шокирован, если кусок ее собственной стряпни станет причиной ее смерти. Себастьян будет так очаровательно выглядеть в трауре. Черный цвет так чудно будет подчеркивать песочный оттенок его волос.
В бессильной ярости Пруденс вонзила ногти в ладони. Слова Себастьяна уличали его: «Если ты увидишь мое лицо, твоя жизнь не будет стоить и гроша ни для меня, ни для моих людей».
Несмотря на жару, холодная волна страха окатила девушку, заставив задрожать. Себастьян. Прекрасный, внимательный Себастьян. Сотни маленьких любезностей, оказанных им, рассеялись горьким пеплом по ветру. Себастьян, подающий ей книгу, до которой она не может дотянуться.
Себастьян, ловко и аккуратно, опасаясь поранить, подрезающий когти ее котенку своим крошечным кинжалом. Себастьян, забирающий у нее миску с глазурью, заявляя при этом с нежной улыбкой, что теперь его очередь пробовать лакомство.
«Нет, не с нежной улыбкой, а с холодной, — поправила себя Пруденс. — Коварной». Она смахнула слезу со щеки, не дав ей упасть. Он может убить ее, но не заставит плакать. Себастьян Керр не стоит ее слез.
Девушка подошла к парадной двери и распахнула ее. Она не успела сделать и трех шагов, как Себастьян появился из гостиной. Он поднял взгляд от книги и улыбнулся.
— Вот и ты. Я ждал тебя. Кажется, я нашел кое-что в этой книге о свойствах ртути. — Он вытащил кремовый конверт, вложенный между страницами. — А это пришло сегодняшней почтой. Тебе лучше самой открыть его. Похоже, это что-то важное.
Пруденс, не мигая, смотрела на него. Она не была готова к этому: к его хорошему настроению, радостному приветствию. Он снова был без сапог, а волосы свободно были рассыпаны по плечам. Он выглядел чертовски привлекательным и желанным, но запретным, как мороженое, которое Триция однажды привозила из Лондона на одну из своих вечеринок. Пруденс ела его до тех пор, пока у нее не разболелся живот, и была отправлена за обжорство в постель без ужина.
49 
