очень нудно 
122 
Она хмуро кивнула.
Я сидела, наблюдая, как она спешит по траве к дому, и спрашивала себя: возможно ли это? Неужели у Ланса связь с моей сестрой? Это было вполне вероятно. Эмма была привлекательна и разделяла с ним всепоглощающую страсть к игре. У них было много общего. Ее часто приглашали составить компанию в игорных партиях. Я оставалась вне этого, так как люди знали, что я не интересуюсь игрой. Часто я слышала, как они вместе смеются или возбужденно обсуждают ход прошлой игры.
Так ли уж это абсурдно? Может быть, я упорно не желала видеть того, что происходило рядом со мной, и потребовались наблюдательность и страстная любовь ребенка, чтобы картина прояснилась?
* * *
После этого я стала чувствовать вокруг себя какую-то опасность. Временами мне казалось, что это можно объяснить моим состоянием. У женщин в таком положении бывают странные фантазии. Сабрина заронила подозрение в мою душу, и оно росло.
Ланс… Что я знала о нем? Он был в некотором роде таинственной личностью, и это было тем более тревожно, что внешне он таким не выглядел. Он был беспечен во всех отношениях, опрометчив, даже легкомысленней, но всегда добр… избегал хлопот или любых других неприятностей. Разве мог он быть способен на интриги и заговоры, направленные на мое устранение? Ведь то, что происходило сейчас, было равносильно этому. Я искала повод. Ланс был нежным и страстным, любовником и другом; но я всегда знала, что его подлинной страстью была игра, и она образовала барьер между нами. Я не скрывала, что считаю его игру дурацким делом; а тут еще Эмма, довольно хорошенькая и очень элегантная, увлеченная игрой почти как он. Их многое объединяло. Все более темные мысли овладевали мною. Я догадывалась, что у него есть долги, и, возможно, огромные. Он постоянно водил за нос своих кредиторов. Если бы я умерла, мое состояние перешло бы к нему… за исключением наследства Хессенфилда, которое так быстро увеличилось благодаря «Компании». Но его получила бы Эмма, так как в случае смерти одной из нас мои деньги должны были перейти к ней, а ее — ко мне.
Значит, повод был.
Я интересовалась величиной долгов Ланса, но он никогда не посвящал меня в это. Если я задавала прямой вопрос, Ланс всегда уходил от него, как будто считал долги естественным атрибутом жизни джентльмена. Сейчас мне пришло в голову, что он мог оказаться в очень стесненном финансовом положении, и в таком случае моя смерть была бы ему необходима, потому что она спасала его от кредиторов и в то же время решала проблему с Эммой, если он действительно находился с ней в любовной связи. Могла ли я быть в чем-то уверена? Он очаровал ее, но он очаровывал всех, и это было особенностью его натуры изображать, что люди представляют для него величайшую ценность. Моя смерть означала бы для него спасение от тюрьмы, кредиторов… и женитьбу на Эмме.
Нет, я не могла в это поверить. Порой мои сомнения разрастались до необузданных и совершенно абсурдных фантазий. «О, Сабрина, — думала я, — я такая же испорченная, как и ты!»
Я находила определенное наслаждение в прогулках по лесу, такому чарующему и постоянно меняющемуся. Мне нравилось наблюдать за игрой листьев и прислушиваться к пению птиц. Там царил мир, и когда я находилась среди деревьев, все казалось естественно и нормально и мои сомнения исчезали.
Конечно, говорила я себе, именно Эдди отдал Эмме мое кольцо. Она была заинтригована им с тех пор, как впервые увидела его, и, зная, как я дорожу им, не хотела признаваться, что кольцо оказалось у нее.
Вероятно, она чувствовала, что обязана вернуть его мне, но ей хотелось оставить его у себя. Относительно же предположения, что она и Ланс были любовниками, так оно было смехотворным, чтобы заслуживать доверие. Ланс был моим преданным мужем, и я не думала, что он неверен мне в поступках или помыслах.
Итак, ежедневно на исходе дня я ходила в лес; в это время у Сабрины были уроки верховой езды, которые она вряд ли пожелала бы пропустить. Она училась теперь прыгать и была очень увлечена занятиями.
В тот день я вернулась из леса и, как обычно, отдыхала. Когда услышала, что мадам Легран в коридоре взволнованно разговаривает с Эммой. Я поднялась и выглянула за дверь.
— Что-нибудь случилось? — спросила я.
— О, дорогая, — сказала мадам Легран, всплеснув руками и выказывая крайнюю обеспокоенность. — Я разбудила вас, и это нехорошо с моей стороны. Но мое сердце трепещет и, кажется, вот-вот вырвется из груди.
122 
