очень нудно 
25 
Кстати, она поняла, что он воскликнул, когда уронил стул. «A sto diabolo!». Черт бы побрал!
Если это означало «черт бы побрал их договор», то она с ним согласна. Абсолютно. Ей здесь нечего было делать. Согласиться работать с ним было чистое безумие. Надо было придерживаться своего плана. Сказать, чтобы он засунул свое предложение куда следует.
Черт побери, лужи по колено! Должно же быть такси. Знать бы, где она находится, но в темноте все выглядит по-другому. И настроение другое.
Шею у нее заломило, и она пошла быстрее.
И чего она потеряла в этом Пирее, да и вообще в Греции? Надо ж было Александру бросить ей вызов с этой работой. Даже поцелуй…
Ну ладно, положим, поцелуй не на его совести. Это была глупость, такая же, как позволить ему прикоснуться к себе, но желание дать ему почувствовать, что он теряет, оказалось сильнее благоразумия. Он заслужил маленький урок. Уж очень он самоуверенный, привык, что все ему легко дается, стоит только пальцем пошевелить, хотя, надо признать, есть что-то невероятно сексуальное в этой мужской самовлюбленности…
Но это было ошибкой. Разве она сама не зареклась связываться с мужиками, которые мнят, будто владеют всем миром и всеми женщинами в мире? Ей ли не знать, какие бывают любовники из этих мужчин? Будет вести себя как в завоеванной стране и все время командовать и ревновать по каждому пустяку.
И… и…
Ник задышала чаще. Из головы не шло то утро, когда он запустил руку ей под халат, будто имеет право делать с ней все, что хочет. Дудки. То, что она тогда почувствовала, было нехорошо, но она переживала это сотни раз. Тысячи. Стоило ей закрыть глаза, и тело вспоминало за нее грубоватую чувственность его пальцев, жар его объятий, губ…
Снова раздался гудок, когда она спустилась с тротуара. Опять, промелькнуло у нее в голове…
Завизжали тормоза. Ник ослепили фары. Машина надвигалась на нее. Она вскрикнула и отшатнулась. Машина резко вильнула, останавливаясь. Ник споткнулась о бордюр тротуара. Машина остановилась в тот самый момент, когда она дрожа осела на тротуар.
Дверца открылась. Шаги приблизились. Над ней склонилась темная фигура, и крепкие руки взяли ее за плечи. До ушей донесся поток греческих слов.
– Она чуть не убила себя, – произнес мужчина.
Ник подняла глаза вверх. Его лицо скрывала тень.
– Seengnomi, – прошептала она. – Простите…
Но ее извинений было явно недостаточно.
Она чувствовала исходящую от него горячую мужскую ярость. Его руки крепче вцепились ей в плечи и подняли ее на ноги.
Ее охватил страх. Не страх соприкосновения со смертью, а страх перед этим разъяренным человеком.
– Нет, – пробормотала она, пытаясь оттолкнуть его. – Нет. Я закричу!
– Кричите сколько душе угодно, – мрачно проговорил Александр, поднял ее на руки и понес к машине.
6
Вести машину в четыреста восемьдесят с чем-то лошадиных сил, жаждущих вырваться на волю, по узким извилистым улочкам старинного города да еще в дурном настроении, когда тебя колотит от ярости, не лучшая идея.
Александр сам знал это. Но он также знал, что это более предпочтительней способ дать выход эмоциям, чем останавливаться у тротуара, оборачиваться к Николь и спорить с ней. Она совершила такую глупость, что это чуть не стоило ей жизни. Нет, лучше не останавливаться. Иначе он так тряхнет ее, что у нее зубы вылетят…
Или прижмет к груди и уймет свою ярость поцелуем, и она поймет, что нельзя бегать от него, что больше он ей этого не позволит.
Но он еще не совсем потерял голову и знал, что оба варианта никуда не годятся, и потому гнал машину на полной скорости.
– Я ведь мог сбить вас, – наконец проговорил он.
Она не ответила.
Он прибавил скорость.
– Что на вас нашло? Как можно было, не посмотрев, сходить с тротуара? Вы что, вообразили, что находитесь в джунглях на Борнео? По этим улочкам вообще ходить нельзя. Я же говорил, что здесь небезопасно. Вам же хоть кол на голове теши… – Он сжал зубы, крепче вцепился в баранку, чтобы унять ярость. – Как вы?
Ее мутило. Ее трясло как в лихорадке. И болела лодыжка.
– Все в порядке, – солгала она.
– Могло случиться что угодно. Как можно так глупо себя вести? Почему вы убежали?
– Вы хотели ругаться, а я нет.
– Не хотел я ругаться, – хмуро ответил он. – Я хотел поговорить, и только.
– Нам не о чем говорить.
Не о чем говорить? Она целый день флиртовала с другим мужчиной, и им не о чем говорить? Александр до боли сжал челюсти.
25 
