очень нудно 
3 
Мама не ждет ее, думает, что дочь приедет только завтра. Но в сегодняшнем телефонном разговоре голос Полы Эллиот звучал так одиноко и печально, что Лия вдруг решила: надо ехать! Рождество – семейный праздник, а отца больше нет рядом, и только она может скрасить одиночество матери.
«Что мне стоило заехать домой переодеться? – теперь корила себя Лия. – Можно ведь было сообразить, что вечернее платье не подходит для долгой поездки в холодный зимний вечер». Но, не предусмотрев возможного похолодания и метели, Лия просто накинула поверх праздничного наряда теплое пальто и отправилась в путь.
Да, облегающее платье – не самый удобный наряд для того, чтобы вылезать из машины, уткнувшейся носом в канаву. Особенно если рядом стоит мускулистый красавчик шести футов ростом и наблюдает за твоими передвижениями с нескрываемым интересом.
– Очень мило, – заметил он.
Лия промолчала. Она героически преодолевала дюйм за дюймом, мечтая об одном: оказаться наконец на твердой земле и поправить юбку.
Незнакомец откровенно измерял взглядом длину ее стройных ног. Удивительные синие глаза блеснули ярче прежнего, когда порыв ветра задрал подол еще выше, обнажив нежную белую кожу и кружевные подвязки чулок.
– Не хотите повторить на бис? – лениво поинтересовался он.
– Еще чего! – фыркнула Лия.
И тут же ахнула. Только сейчас она поняла, насколько обледенела дорога. Ноги ее в потертых кожаных туфлях (их Лия надевала, когда вела машину) немедленно разъехались в стороны. Издав вопль ужаса, она уцепилась за первое, что подвернулось под руку.
Этим «первым» оказалась рука Шона Галлахера.
В тот же миг Шон протянул другую руку и обхватил Лию за талию, приняв на себя ее вес с такой легкостью, словно держал в руках перышко, а не женщину отнюдь не хрупкого сложения, от природы одаренную полными бедрами и пышной грудью, с соблазнительными изгибами.
– «На бис» я не повторю, мистер Галлахер! – задыхаясь, выкрикнула Лия.
– Жаль, – заметил он. – Мне так понравилось представление!
Если он и заметил, что она назвала его по имени, то виду не подал. Должно быть, привык, что его узнают на улице. Такова оборотная сторона славы.
Впрочем, известность для Шона Галлахера – не слишком тяжкое бремя. Этот человек появляется в репортажах светской хроники не реже, чем на экране, и всякий раз под руку с новой красоткой!
Впрочем, в последнее время имя его исчезло из газет. Должно быть, шли съемки очередных серий «Инспектора Каллендера», и на светскую жизнь у актера, исполняющего главную роль, просто не оставалось времени.
– Это было потрясающее зрелище!
Лия не видела его лица: она стояла, уткнувшись лицом ему в грудь, но по голосу чувствовала, что Галлахер улыбается.
– Представление?! – завопила она, извиваясь в тщетной попытке высвободиться из его объятий. – Да что вы себе позволяете? Думаете, если вы…
А вот шевелиться не стоило! Вместо того чтобы ослабить хватку, Шон крепко, до боли, прижал ее к себе. Лия ощутила тепло сильного мужского тела, в ушах громом отдалось ровное биение его сердца.
– Успокойтесь. – Теперь голос его звучал мягко – так же мягко, как и легкое, успокаивающее поглаживание по щеке. – Вы в шоке. Вам нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Дышите глубоко и ровно.
Он осторожно погладил ее пальцем по щеке, и Лия, окончательно сбитая с толку этой неожиданной лаской, машинально повиновалась. Однако несколько глубоких вдохов не помогли ей успокоиться, совсем наоборот! Стоило посильнее втянуть в себя воздух, и девушка почувствовала, что слабый аромат одеколона, исходящий от ее спасителя, смешивается с иным запахом – пряным, горьковатым запахом мужчины.
Казалось, в мозгу у нее что-то взорвалось. Весь мир растаял, исчез в белой метельной мгле, и не осталось ничего, кроме тепла его тела, широкой груди, сильных и бережных рук.
Сердце заколотилось как сумасшедшее, кровь ринулась по жилам, голова пошла кругом. Где-то глубоко внутри вспыхнул костер обжигающего желания, и Лия невольно вздрогнула.
– Вам холодно? – Уверенными и заботливыми движениями он принялся растирать ее окоченевшие руки. – Да вы совсем замерзли!
«Разве я замерзла? – словно во сне спрашивала себя Лия. – Наоборот, вся горю!» Сейчас Лия хотела только одного. И желание это было столь мощное, столь неодолимое, что она не могла ему противиться.
С тихим чувственным стоном она подняла голову и прильнула мягкими губами к шее Шона Галлахера. На мгновение – лишь на одно краткое мгновение – он изумленно застыл. Все тело его напряглось, и Лия испугалась, что он оттолкнет ее. Ужас вернул ей рассудок. «Что я делаю?» – промелькнуло в голове. Но девушка не успела отстраниться, не успела вымолвить ни слова.
3 
