90 
— Я надеялась, что смогу научить тебя любить, но учителем оказался ты. Ты научил меня ненавидеть.
— Нет, — с болью в голосе произнес он.
Он погладил ее холодную руку, пытаясь вернуть потерянное тепло. Холли не прильнула к нему, но и не отстранилась. Не двинулась с места, словно его и не было рядом.
— Я не испытываю к тебе ненависти, — произнес он. — И никогда не хотел причинить тебе горе.
Холли повернулась, чтобы встать с постели.
— Нет, — сказал он. — Останься со мной. Она словно тень соскользнула с постели, несмотря на то что он все еще держал ее за руку.
— Ты не можешь утешить меня, как и я не могу стереть из твоей памяти прошлое, — бесхитростно произнесла Холли и внимательно посмотрела на него. И хотя ее сердце обливалось горючими слезами, она точно знала, что не заплачет. Слезы рождаются от надежды. А у нее не осталось никаких иллюзий.
Линк медленно разжал пальцы, отпуская ее руку.
Холли повернулась и подошла к окну. Гремел гром, низкие тучи набрякли от влаги в ожидании грозы.
— Извлеки из этого урок на будущее, — произнесла она. — Ты считал меня своей дорогой малышкой, я считала тебя Линком, которого всегда любила. Мы оба ошиблись.
Она закрыла глаза и подождала. Ответом ей была тишина.
— Прощай, Линк.
Холли так и стояла у окна до тех пор, пока не услышала, как за человеком, которого она любила, захлопнулась дверь.
* * *
Холли гнала джип с глухим ожесточением, которое сопровождало ее во всем, что бы она ни делала за прошедшие сто дней. Вслед за ней по дороге, ведущей к Невидимым родникам, поднимая клубы пыли, тянулась вереница машин со съемочным снаряжением.
Время летних дождей миновало, как будто его и не было. Летние грозы давно отгремели и казались несбыточной мечтой. После дождей пустыня расцветала, наполняясь благоухающим ароматом цветущих кустов чапареля. Но увы, эта благословенная пора была столь же мимолетна, как вспышка молнии в летнюю грозу. Теперь в воздухе витал лишь запах раскаленной земли и пыли.
Пустыня снова опустела, смиренно дожидаясь в раскаленном сентябрьском безмолвии лучших времен, когда во время зимних дождей она возродится вновь, наполняясь жизнью и благоуханием трав.
Холли лишь раз взглянула на горы.
Равнодушные, безмолвные, покоряющие своим могуществом, неподвижные и неизменные, они напоминали ей мужчину, которого она любила и безвозвратно потеряла.
Она не станет отвечать им. Даже мысленно не станет произносить его имя.
Холли еще сильнее нажала на газ и неистово погнала машину вперед, не замечая, что оставила далеко позади всю съемочную группу. Впрочем, даже если бы она знала об этом, не сбавила бы скорости.
Холли противилась возвращению в Невидимые родники, не видела необходимости забираться в такую глушь. Но Роджер настаивал.
Рекламная кампания коллекции «„Ройс“ — это романтика» уже закончилась, а съемки «Пустыни» не требовали какой-то особенной местности, такой как Невидимые родники. Подошло бы любое место в пустыне.
«Почему бы нам не снять коллекцию в Египте? Древняя история, таинственные пирамиды и то же безжалостно палящее солнце», — без конца спрашивала она у Роджера.
Он же настаивал на нетронутом, первозданном величии Невидимых родников.
Холли всеми силами пыталась его отговорить и даже угрожала расторгнуть контракт. Но конечно, она не сделала бы этого — работа служила ее единственной отдушиной.
Роджер отлично знал это, сделал на это ставку и выиграл. И вот теперь Холли приближалась к тому месту, где ей меньше всего хотелось быть.
Это было единственное, чего Роджер сумел от нее добиться. Поняв, что Линк больше не является частью ее жизни, он решил заполнить пустоту.
Холли вежливо, но твердо отказала ему, что было совсем не похоже на ее прежнее смущение при подобных предложениях с его стороны. Холли припомнила их разговор.
— Я польщена, но позволь сказать тебе «нет», — сказала она.
— Но почему? — спросил Роджер. — Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе горя. У меня нет дурных привычек, я одержим только страстью.
— Нет.
— Шаннон, нам будет хорошо вдвоем.
— Послушай, Роджер. Если ты снова заговоришь об этом, я расторгну контракт и без сожаления оставлю «Ройс продакшнз».
— Шаннон…
— Поверь, я оставила гораздо больше ради того, чтобы выжить.
Роджер поверил ей и никогда больше не заговаривал на эту тему.
Он был умным человеком и не таил на нее обиды. После недели неловкого молчания Роджер принял решение возобновить легкий и остроумный дух товарищества, который существовал между ними прежде.
90 
