очень нудно 
145 
Какая разница, кто победит, лишь бы все это кончилось…
Я оплакивала Люка и думала о Ричарде, который находился в самой гуще схватки.
Разделить со мной горе приехала Анжелет.
— Бедная, бедная моя Берсаба. Я так тебя понимаю. Ты же знаешь, есть Ричард…
— Да, — с иронией подхватила я, — есть Ричард.
— Но мы не должны показывать детям наше горе. И она была права. В детях было наше спасение. Для бедняжки Эллы все случившееся стало, конечно, ужасной трагедией. Она любила брата, вместе с которым прожила всю жизнь. Но ее поддерживала вера в правоту дела, за которое он погиб.
— Он потерял жизнь в битве при Марстон-Муре, — сказала она, — но потерял ее в борьбе за правое дело, а эта битва была решающей.
Я подумала: «А Ричард? Что с Ричардом?»
* * *
Анжелет пригласила нас в гости на Рождество, но я не хотела ехать: нельзя же было просить Эллу провести праздник под крышей дома одного из роялистов, одного из тех, кто убил ее брата.
— А ты, Берсаба? — спросила Анжелет.
— Я не поддерживаю ни тех, ни других, — ответила я, — и ты мне сестра. Мне интересны люди, а не идеи. Не сомневаюсь, что у обеих сторон есть масса недостатков, и кто бы ни победил, нам нечего надеяться на Утопию. Даже не знаю, что бы я предпочла: слабое правление короля или строгости парламента. Видимо, все-таки первое, поскольку я не пуританка. Но пока не попробуешь — не узнаешь наверняка. Нет, я хочу одного — окончания этой бессмысленной войны, этой междоусобицы.
— Да, Берсаба, ты права. Ты всегда права. Ты очень умна. Хорошо бы, чтобы власть имущие прислушались к твоим словам.
Я рассмеялась:
— Нет, я такая же глупая, как все. Я предложила ей приехать к нам на Рождество и пообещала, что позже, когда настанет весна, я на несколько дней приеду в Фар-Фламстед и возьму с собой детей и Феб, а значит, и ее маленького Томаса — в такие времена не стоит разлучаться, даже если есть на кого оставить ребенка.
— Тебе надо завести другую горничную, ведь у Феб теперь есть муж и ребенок, — посоветовала Анжелет.
— Никто не сможет заменить мне Феб. Я буду удерживать ее до тех пор, пока это возможно. Дети будут рады поездке в Фар-Фламстед. По-моему, они растут маленькими роялистами.
Ричард приехал домой в мае. Я с ним не виделась, да и пробыл он дома всего несколько дней. После его отъезда Анжелет приехала к нам. Она сияла от радости, вызванной его визитом.
— Я не пригласила тебя в гости, Берсаба, — сказала она, — но обязательно сделала бы это, если бы Ричард мог остаться подольше. Его дела плохи. Он говорит, что положение королевской армии критическое. Люди вроде Фэйрфакса и Кромвеля готовят своих сторонников в солдаты, и религиозное рвение дает им то, чего не хватает профессиональным военным. Так он и сказал. Когда ты приедешь в Фламстед? Ты же обещала привезти детей, помнишь?
Мы обговорили детали, и через несколько дней я с детьми и Феб отправилась в Фар-Фламстед.
* * *
Мы все находились в розарии, когда туда вбежал один из слуг. У него было такое выражение лица, что еще до того, как он открыл рот, я поняла: на нас обрушилась новая беда.
Он воскликнул:
— Здесь один из работников Лонгриджа, госпожа. Он говорит ужасные вещи.
Я предчувствовала, что что-то произойдет. В моей памяти еще жива была та ночь, когда в дом внесли умирающего Люка. Я знала, что случиться может все что угодно и надо быть готовой к худшему. Теперь было ясно, что на ферме произошло несчастье, и я возблагодарила Бога за то, что мои дети находятся в безопасности во Фламстеде.
Прибывшего мужчину я сразу узнала. Это был наш батрак Джек Требл.
Увидев меня, он закричал:
— Они пришли, хозяйка. Они были на ферме и все разрушили, хозяйка. Я спрятался и убежал. Все кончено, хозяйка… все кончено…
— Успокойся, Джек, — сказала я, — расскажи, что случилось.
— Это были «кавалеры», хозяйка. Они приехали, и я слышал, как они кричали, что это, мол, дом Люка Лонгриджа, который писал памфлеты, и надо его проучить.
— О, Господи! — невольно воскликнула я. — Он уже получил свой урок.
— Да, я думаю, они это знали, хозяйка. Они там все разрушили… а эти все… кто хотел остановить их… они мертвые…
— А миссис Лонгридж?
— Да я и не знаю, хозяйка. Я там спрятался в кустах… лег на землю и не шевелился… кто знает, что они сделают, если найдут. Я и не шевелился. Я их слышал… Шум страшный и крик, хозяйка. Они всех поубивали, кто пытался ферму защищать. Небось, теперь уже уехали. Это с утра сегодня было… Я там лежал добрых полчаса, хозяйка, не смел вылезти: вдруг, думаю, увидят меня и прикончат. А после пошел сюда… пешком. Лошадей не осталось. Лошадей они всех забрали… Все забрали, что могли унести.
145 
