50 
— Не останавливайся!
Он быстро, резко поцеловал ее.
— Я хочу посмотреть на тебя. Ты разденешься для меня?
У Лилы немедленно просветлело в голове.
— Что?
— Я бы с удовольствием сам тебя раздел, — удрученно пояснил Адам, — но мне для этого необходимо стоять на ногах. — Он снова поцеловал ее и прошептал, не отрывая губ от ее рта: —Разденься для меня, Лила, и не торопись. Пусть это будет сексуально.
Лила соскользнула с кровати и встала на ноги. Теперь она могла воспользоваться ситуацией. Ей удалось сбежать от его ласковых прикосновений и жадных губ. У нее оставался последний шанс восстановить свою репутацию. Именно теперь ей следует отказаться от тех чувств, которые она испытывает к своему пациенту. Короче говоря, это была последняя возможность развернуться и убежать.
Но она осталась стоять возле кровати, словно приросла к полу. Огонь страсти в глазах Адама, как и ее собственная потребность любить и быть любимой, не давали Лиле возможности бежать. Профессионал уступил место обыкновенной женщине, куда более уязвимой, чем дипломированный методист, и именно эта женщина должна была сделать выбор. Никаких сомнений, совершенно ясно, что она предпочтет.
Не было никакой борьбы. Прежде чем выскользнуть из рук Адама, Лила уже знала, что вернется в его объятия — обнаженная и полная желания. Не сводя с него глаз, она потянула вверх трикотажный топ и сняла его через голову. Потом подняла руки над головой и постояла так несколько секунд, чтобы затем решительно бросить топ на пол. Ее волосы растрепались и рассыпались по обнаженным плечам. Адам следил за каждым ее движением. В его глазах читалось восхищение ее высокой грудью с коралловыми сосками, совершенными линиями ее тела.
Лила протянула руку назад, ища пуговицу на шортах. Ее пальцы потеряли привычную ловкость, но ей удалось все-таки справиться и с пуговицей, и с «молнией». Она помешкала секунду, а затем начала медленно спускать шорты вниз по бедрам, у коленей она отпустила руки и дала им соскользнуть на пол. Лила переступила через них и осталась только в узеньких трусиках. Ее обычная колючесть исчезла без следа. На губах появилась трогательная, застенчивая, неуверенная улыбка, которая необыкновенно возбуждающе подействовала на мужчину в постели.
— Подойди ближе, — приказал он глухим голосом.
Лила сделала несколько робких шагов к кровати и встала так, чтобы Адам мог до нее дотронуться. Он протянул руку и коснулся белого шрама — след удаленного в детстве аппендикса. Потом обвел пальцем вокруг пупка, и у Лилы перехватило дыхание. Его палец очертил почти невидимые контуры прозрачных трусиков.
— Как красиво, — заметил Адам, разглядывая тонкое нежно-голубое кружево и облачко белокурых волос под ним.
Его пальцы проскользнули под край, и Лила ощутила тепло его руки на прохладной коже.
— Заканчивай, — попросил он.
— Я… Я не могу, Адам.
— Почему?
— Я нервничаю.
— Я уверен, что ты раздевалась перед мужчиной и раньше.
Лила беспомощно уронила руки.
— Но это было всегда… То есть, я хочу сказать…
— Прошу тебя, Лила.
Выражение его лица растопило остатки ее застенчивости. Одним движением рук она избавилась от трусиков и перешагнула через них. Откуда в ней эта робость? В ней, которая никогда ничего не стеснялась; которая высмеивала тех, кто был излишне скромен; которая прекрасно знала человеческое тело?! Лила выпрямилась и робко взглянула на него.
Адам негромко присвистнул.
— Я знал, что ты красива, но… — Он не мог отвести от нее зачарованного взгляда. — Ложись рядом.
Его руки, окрепшие за недели тренировок, крепко обняли ее за талию. Адам притянул Лилу на кровать и прижал к себе. Словно сумасшедший он принялся целовать ее волосы, виски, нос, щеки, губы.
С протяжным стоном он произнес:
— Боже, как хорошо!
— Что, нагота?
— Нет, это.
Он взял ее руку, заставляя проникнуть под простыню и спуститься вниз. Совершенно естественно и по собственной воле пальцы Лилы сомкнулись вокруг его твердого пениса. Он прошептал ласковые слова, и их губы снова слились. Этот поцелуй был жадным и глубоким, а языки боролись в жестокой схватке.
Адам поднял ногу Лилы и положил ее на свое бедро. Его ладонь жадно ласкала ее тело.
— Что ты чувствуешь? — Лиле хотелось это знать.
— Я чувствую давление. Я ощущаю прикосновение твоей кожи. Я чувствую это.
50 
