очень нудно 
36 
Ее вдруг захлестнула волна беззаботной радости и светлого предчувствия. Она рывком поднялась на ноги и, благо никто ее не видел, закружилась на месте. И история у нас будет совсем другая! Наша сказка закончится, как положено – прожили долго и счастливо и умерли в один день! Ровно через две недели он обязательно приедет. Она остановилась и с блаженной улыбкой на губах взглянула на плывущие по кругу стулья, комоды и этажерки. Как же долго придется ждать…
Эдвард, преисполненный небывалых впечатлений, не знал, чем себя занять. Возвращаться домой не хотелось, не было и желания звонить кому-либо из друзей. В голове все не смолкали отголоски прошедшей ночи, перед глазами так и стояло преображенное страстью лицо Авроры.
Ему казалось, он прочел мастерски написанный роман и побывал в придуманных кем-то событиях лишь в воображении. Поверить, что предельно сдержанная аристократка Аврора, которой, казалось бы, в самую пору неподвижно сидеть на возвышении в музее и позволять лишь любоваться собой, умеет без оглядки отдаваться страсти, было почти немыслимо. Равно как и в то, что он, Эдвард Флэндерс, вдруг попал во власть женщины и готов идти за ней хоть на край света.
Даже от расправы с этим негодяем, ее бывшим любовником, ради спокойствия Авроры он был готов отказаться, хоть руки так и чесались, а при одной мысли о его преступлениях все внутри переворачивалось. Оставалось одно: приложить все усилия, чтобы сделать остаток ее жизни достойным такого великолепия. Нет, он не станет осыпать ее цветами и отвешивать ей глупые поклоны, из-за которых потом, смертельно от них устав, станет срываться по любому пустяку. Они заживут насыщенно и интересно, он будет искренне и от души заботиться о ней, станет ее защитой от любого рода зла, постарается полюбить оперу, музыку Шопена, галерею Тейт…
Ему вдруг вспомнилось, как он ходил туда еще маленьким мальчиком с по уши влюбленной в живопись тетей Марго, и в душе шевельнулись дремавшие все эти годы благоговение и немой восторг перед немеркнущей силой искусства. Губы растянулись в улыбке. Мне и учиться этому не надо, подумал он. Оно во мне, стоит всего лишь выкроить время, отбросить мысли о насущных делах и прислушаться к сердцу. Благодаря своей Авроре я становлюсь духовно богаче и стократ счастливее. За что мне все это? Чем я заслужил?
В раздумьях и мечтах он и не заметил, как подъехал к дому Марго в Милл-хилл. А осознав, что явился в гости к тетке, очень обрадовался. Лишь атмосфера ее увешанного картинами старинного дома могла подойти его нынешнему восторженно-торжественному настроению. И как ему сразу не пришло это в голову?
Дверь открыл Фернандо, третий муж Марго, испанец, черноглазый и статный даже в свои шестьдесят с хвостиком.
– О-о! – радостно воскликнул он. – У нас гости! Давненько не появлялся. Проходи же!
Они обнялись. Фернандо отошел на два шага назад и обвел Эдварда внимательным взглядом.
– Судя по блеску глаз, дела твои идут неплохо. Даже очень неплохо. Угадал?
– Можно сказать, исключительно, – широко улыбаясь, ответил Эдвард.
Фернандо вскинул руки.
– Это надо отметить! Я как раз купил цыпленка, но еще не приготовил. Ты не спешишь? Подождешь?
– Знаменитого цыпленка по-испански? Зажаренного лучшим кулинаром Лондона? Конечно, подожду! А Марго где?
– Уехала в «Питер Джоунз», – с таинственным видом сообщил Фернандо. – Купить себе новый наряд. Нас пригласили на юбилей в «Харви Николз», представляешь?
Эдвард засмеялся.
– Свою тетушку в чем-нибудь этаком с тобой под ручку? В роскошном ресторане? Еще как представляю!
Фернандо направился в кухонный сектор, а Эдварду на ум пришла замечательная мысль.
– Пока готовится цыпленок, а Марго примеряет платья, побуду в ее кабинете, не возражаешь?
Кабинетом называлась крохотная комнатушка в дальней части дома, битком набитая альбомами с репродукциями всевозможных картин, книгами о живописи и художниках и разного рода журналами. В детстве, приезжая с родителями в гости к тетке, Эдвард нередко ускользал из скучного общества взрослых, забирался в кабинете на громадное кожаное кресло (оно стояло здесь до сих пор) и часами рассматривал усталые, смеющиеся, морщинистые и румяные лица, светозарность небес, залитые солнцем ветви деревьев, желто-бело-фиолетовый снег в городском парке и прозрачные, как одуванчик, юбки балерин со странным названием «пачки».
Картинки в старых и новых альбомах как нельзя лучше подошли тому, чем была полна душа. Один из новых альбомов лежал в стороне, на высокой этажерке с круглыми полками. Эдвард, пролистав несколько давно знакомых книжек и журналов, взял альбом, раскрыл в середине, увидел крупное, во всю страницу, изображение женщины и замер.
36 
