24 
— Голодной смертью? — прорычал Антонио, нахмурив лоб.
— Очевидно, мне придется свыкнуться с тем, что, я должна жертвовать своим комфортом ради твоего удовольствия. Я не ела с восьми утра и голодна как волк, — обвиняющим тоном произнесла Софи, — а тебе до меня и дела нет! Теперь я поняла: если ты не хочешь есть, то, само собой разумеется, и я не голодна!
— Мы не успели пообедать, так как нам пришлось возвращаться в отель, чтобы сфотографироваться, — сухо напомнил ей Антонио, стараясь не замечать, какие выразительные у Софи глаза.
Софи скрестила руки на груди и насмешливо посмотрела на него.
— Так значит, ты намеренно моришь меня голодом?
— С чего ты взяла? — возмутился Антонио.
— Я же не позволила тебе отменить фотосессию. Ты разозлился и в отместку лишил меня обеда.
— Неужели ты думаешь, что я такой мелочный? с отвращением спросил Антонио. — Я всего лишь не хотел откладывать полет, тем более что можно поесть прямо в самолете. Обед вот-вот будет готов.
При этих словах Софи почувствовала не столько облегчение, сколько досаду.
— Мог бы объяснить мне это, еще когда мы были в отеле.
— Ты дулась на меня…
— Я никогда ни на кого не дуюсь! — оборвала его Софи.
— Дулась как маленькая, поэтому впредь я буду относиться к тебе соответствующим образом, — решительно закончил Антонио. Интересно, как Софи отреагирует, если он вдруг поднимет ее на руки и поцелует?
— Только попробуй! Увидишь, что будет! — бросила ему в лицо Софи.
Антонио еле устоял перед искушением воплотить свои мысли на практике.
— Ты, очевидно, пытаешься отвлечь меня от разговора о том, как ты вела себя в аэропорту. Даже не смей оправдываться. Я видел, как сын Норы Мур поцеловал тебя.
Софи порозовела. Небрежно дернув плечиком, она уставилась в пол и некоторое время молча изучала рисунок на линолеуме. В конце концов у нее сегодня и так сплошные неприятности. А если Антонио задело, что другой мужчина оказывает ей знаки внимания, — что ж, Софи этому только рада.
Она с вызовом посмотрела на Антонио и заявила:
— И что с того?
Антонио ушам своим не поверил.
— Не смей относиться к своему поступку так несерьезно, — рявкнул он. — Обниматься с любовником у всех на виду в день нашей свадьбы — просто уму непостижимо!
Это несколько охладило пыл Софи, и она почувствовала себя неловко.
— Ради всего святого, Мэтт мне не любовник, он мне вообще никто!
— Я все видел, — холодно сказал Антонио.
— Мэтт давно влюблен в меня, но для меня он не больше чем друг, — неохотно призналась Софи.
Ей вовсе не хотелось пускаться в объяснения. — Он очень огорчился, узнав, что я выхожу за тебя замуж, и приехал в аэропорт попрощаться. Не могла же я ему отказать в такой малости! Мэтт — отличный парень, я ему сочувствую, поэтому и позволила поцеловать меня.
— Я мог бы даже поверить твоим оправданиям, если бы ты не рыдала ему в плечо, — процедил Антонио.
И тут Софи не выдержала:
— Я расплакалась из-за тебя!
— Из-за меня? — переспросил Антонио. — И что же я такого сделал?
— Расстроенный Мэтт с цветами в руках — единственное приятное событие за весь сегодняшний день. Антонио, подумай, ведь сегодня — день моей свадьбы! И я провела его просто ужасно! — дрожащим от слез голосом промолвила Софи.
— Почему ужасно? — спросил Антонио.
— Может быть, я в первый и последний раз выхожу замуж! — гордо сказала Софи. — Я понимаю, что в нашем случае ни о какой романтике нет и речи, но ты мог бы держаться немного дружелюбнее.
Я два дня бегала по всему Лондону в поисках этого платья, а ты даже не потрудился сказать, как хорошо я выгляжу!
— Но…
— Ладно, неважно. Думаешь, я до сих пор не поняла, что не пара тебе? Ошибаешься. Но я по крайней мере пыталась подстроиться под тебя. А ты в ответ обвинил меня в том, что это я позвала репортеров! Ты не догадался купить мне букет цветов и все время вел себя так, будто мы с Лидией навязались тебе. — Ты обращаешься со мной как с вещью, а Мэтт по крайней мере уважает меня!
В дверь постучали, и появилась стюардесса с передвижным столиком, на котором стоял обед.
Софи опустила голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Прокрутив в голове свои последние слова, она ужаснулась. Ты обращаешься со мной как, с вещью, а Мэтт по крайней мере уважает меня! Вот в чем ее беда. День свадьбы превратился для нее в настоящую катастрофу, потому что она забыла, что это не более чем сделка.
24 
