85 
— Почему же ты ушел от него, Наполеон?
— Когда Лаффит уехал в Галвестон, он попросил меня ждать его, пообещав, что вернется, но так никогда и не вернулся. Меня поймали охотники за рабами, привезли в Мобил и продали с аукциона Хайду Рэнкину. Вы спасли меня от смерти так же, как ваш отец спас меня много лет назад.
— Наполеон, ты веришь, что где-то в «Ривербенде» зарыты сокровища?
— Я знаю это. Лаффит доверил мне отвезти в «Ривербенд» золото и бриллианты, чтобы спрятать их там.
— А ты знаешь, где они спрятаны?
— Нет, мисс Сильвия. Ваш отец поручил мне только отвезти золото. Я передал его человеку по имени Кашка. Он все припрятал, но не сказал никому куда, за исключением Жана Лаффита. Я доставил вашему отцу запечатанное письмо, в котором Кашка рассказал, где спрятал золото. Лаффит прочитал его и сжег. Только они двое знали, где спрятаны сокровища. А сейчас они оба мертвы.
— Кашка тоже был африканским принцем?
— Нет, мисс Сильвия. Кашка был таким же христианином, как и вы. У него была такая же профессия, как и у Иосифа.
— Он был плотником?
— Да, мисс.
Они замолчали, думая о сокровищах.
— Наполеон, — нарушила тишину Сильвия.
— Да, мисс Сильвия?
— Есть ли у нас шанс найти это золото?
— Вы забываете, что «Ривербенд» теперь принадлежит Хайду Рэнкину. Он убьет нас, если поймает на своей земли.
— «Ривербенд» мой! Жан Лаффит подарил его моей матери. Рэнкин обокрал нас. — Глаза Сильвии сверкнули ненавистью.
— Это правда. И, тем не менее, этот человек законный обладатель…
— Мы могли бы пробраться туда ночью через болота. Он никогда не узнает об этом. — Сильвия с надеждой посмотрела на Наполеона.
— Мисс Сильвия, это очень далеко. Для этого нужны время и деньги.
— Мы переедем в Новый Орлеан! — воскликнула Сильвия. — Я буду копить деньги. Через год, а может быть, и раньше мы продадим лавку и получим достаточно денег, чтобы переехать в Новый Орлеан. Однажды ночью мы с тобой отправимся на поиски сокровища.
— Вы хозяйка — вам виднее, — осторожно заметил Наполеон, не желая лишать ее надежды. — Вы хотите переехать в Новый Орлеан, и я поеду с вами. Но только одного я не допущу.
— Чего, Большой Наполеон?
— Я не возьму с собой в болота молодую белую женщину, особенно ночью. Или я пойду туда один, или мы вообще не пойдем.
— Посмотрим.
* * *
Хилтон Кортин вышел из ванной, подошел к комоду и достал из ящика чистое белье и сорочку. Одевшись, он расчесал перед зеркалом густые черные волосы и потянулся за сюртуком. Открыв средний ящик комода, он хотел взять носовой платок, и тут его взгляд упал на маленькую бежевую перчатку. Хилтон поднес ее к губам, а затем бережно положил обратно.
Он не мог забыть необыкновенную ночь, которую провел в объятиях хозяйки этой перчатки. Эта ночь сделала его другим человеком.
Хилтон сел на кровать и вздохнул. Он снова видел перед собой ее прекрасное милое личико, серые глаза и пухлые чувственные губы. Он вспомнил ее кожу медового цвета, ее юное тело, которое ласкал в темноте спальни, он слышал ее нежный милый голос, шептавший в порыве страсти его имя.
Хилтон знал, что никогда не забудет Сильвию Фэрмонт.
К тому времени, когда Хилтон сел в карету Дэвиса, чтобы ехать на обед, он принял окончательное решение и незамедлительно рассказал об этом другу. Глаза Дэвиса расширились от удивления.
— Хилл, я уверен, что Сильвия Фэрмонт хорошая девочка, однако женитьба на ней помешает твоей политической карьере.
— Ради Сильвии я готов пожертвовать всем.
— Верю тебе, дружище, и хотя мне не нравится эта затея, я тобой восхищаюсь. Скажи мне только одно: эта девочка любит тебя?
— Нет, — ответил Хилтон и рассмеялся.
* * *
Никто даже и не догадывался, что Хилтон собирается уехать из Натчеза. Он стоял рядом с Алекс и обменивался рукопожатиями с самыми именитыми гостями, с первого взгляда очаровывая тех, с кем его знакомили.
Наконец уехали последние гости. Хилтон закрыл за ними дверь, вернулся в гостиную, налил в два бокала бренди и посмотрел на Алекс. Она улыбнулась ему и похлопала по дивану, приглашая сесть рядом с ней.
— Моя дорогая, — начал он смущенно, — ты ведь знаешь, что я увлечен тобой.
— Я говорю те же самые слова джентльменам, которых не хочу больше принимать у себя, — заметила Алекс, беря у него бокал с бренди.
— Согласен, Алекс. Дело в том, что я долгое время был несправедлив по отношению к тебе, да и к себе самому тоже.
85 
