очень нудно 
87 
Эдриен, неуверенная, стояла не шелохнувшись. Было странно знать, что он был в комнате, но не знать, где и что он делал. Он мог стоять прямо перед ней даже сейчас с телом, обнажённым и мерцающим в отблесках масляного света. Она представляла его, освещённого мягким сиянием свечей. Она любила огни и подсвечники этого столетия. Какая романтика могла жить и дышать под флуоресцентным светом её собственного времени?
Она сожалела о маске, что лишала её возможности видеть его, но решила, что так оно к лучшему. Если бы она могла видеть его, это бы значило, что он смог бы увидеть её глаза, и они непременно выдали бы её зачарованность им, если не готовность.
Она почувствовала шёпот ветерка. Он был слева? Нет, справа.
Он кружил вокруг неё. Её сердце грохотало. С любым другим мужчиной, неспособность видеть чувствовалась бы угрозой, но не с Ястребом. Несмотря на его гнев, он уже доказал, что был благородным до глубины души. Она знала, что хотя он и завязал ей глаза, он сделал это, пытаясь завоевать её любовь и доверие – а не для того, чтобы доминировать или подавлять её. Ничего угрожающего в том, что он закрыл ей глаза от него, не было; он открыл ей сердце своей шёлковой маской. Недостаток зрения обострил все другие её чувства до предельного состояния.
Когда его рука коснулась в ласке её шеи, он сдержала вздох удовольствия.
Хоук продолжал кружить вокруг неё; сначала сбоку, потом за спиной, и, казалось, прошла целая вечность, перед её лицом. Она навострила уши на малейшие признаки, её тело вибрировало от напряжения, удивления, ожидания.
«Второй раз будет, чтобы научить. Научить тебя – каково это чувствуется, когда тебя любит такой мужчина, как я. Этого ты никогда не забудешь».
Его дыхание обвевало заднюю часть её шеи, его пальцы подобрали её спадающие волосы. Она могла слышать только неровное дыхание – она не была уверена его или её. Она застыла, когда его рука задела изгиб её бедра, чувствуя дикие скачки тока, расходящиеся по всему её телу.
«Третий раз будет для пут и привязи. Я обещаю тебе, это будет конец твоему сопротивлению».
«Он провёл пальцами вниз по её шее, через груди от соска до соска, потом вниз к её напрягшемуся животу. Его лёгкая, как пёрышко, ласка проскользнула между ног и ушла, оставив за собой болезненный голод.
«Но четвёртый раз, ах, четвёртый раз, когда я услышу твои сладостные крики, этот раз для меня, милая. За ожидание и голод, и агонию, в которой я пребывал, желая тебя. Только для меня».
Его руки были на её плечах, плавно сдвигая шёлк платья по её коже. Расстегивая маленькие жемчужные пуговицы с задней части её шеи, одну за другой чем-то чувствующимся как…зубы? Ох! Его язык порхал по чувствительной коже шеи, затем двинулся ещё ниже.
О небеса, но эти чувственные удары его языка вели её к окончательной гибели. Не отрываясь, шершавый бархат его языка прочертил дорожку вниз по позвоночнику, и ещё ниже. Она задрожала.
Она молча покачивалась на слабых ногах. Ни звука, напомнила она себе. Во всяком случае, одобрительного. Только протест.
Только когда она была уверена, что не сможет больше молчать ни секунды, она отступила назад, и почувствовала тихий ветерок его присутствия. Она повернулась, пытаясь найти его в тишине.
Спинка её платья была распахнута, а её кожа – влажной от его поцелуев. Она ждала в безмолвном предвкушении. Где он был?
Там, подумала она, когда почувствовала, как он сжал ткань её платья. Он потянул её платье и оно упало на пол с шелковистым шелестом. Сорочка упала следующей, и на ней остались только чулки, кружевной пояс и туфли.
Хоук был благодарен тому, что у неё были завязаны глаза, так она не могла видеть дрожь в его руках, когда он скользнул вниз на колени и принялся медленно сдвигать один чулок, скатывая его вниз дюйм за дюймом, пока стоял перед ней на коленях. Он прокладывал благоговейными поцелуями дорожку вниз по её длинной, нежной ноге. От её мягкого бедра к колену, а от него к элегантной лодыжке, он касался её ноги, сначала одной, потом другой, горячими поцелуями, удостоверяясь, что не пропустил ни единого восхитительного дюйма тела цвета сливок, не изведав его на вкус.
Она не издала не звука, но он понимал её игру. Так как она его ненавидела, то конечно не издаст ни звука удовольствия, пока он не вырвет его из её горла. А чтобы сделать это, ему нужна была ясная голова. Он не должен потерять контроль, окунувшись в мысли об этих мерцающих завитках в сладком месте соединения её бёдер, в дюйме от его рта, или шелковистом бутончике, что спрятался внутри, самом центре её желания. Со своей позиции у её ног, он наслаждался каждой линией и изгибом её совершенного тела. Его глаза скользили по её крепким бёдрам, вверх по упругому, слегка округлому животу, по кремовым грудям к алебастровой шее, которую прикрывал чёрный шёлк маски.
87 
