Последние отзывы

  65  

«У них чего, специальная программа?»

На этот вопрос у меня нет ответа. Откуда мне знать, какая программа работает в моей голове?

«Что-то вроде», – я отвечаю уклончиво.

«Знаю, – Максим смеется. – Как детектор. Когда хотят расколоть шпиона, ему присобачивают такие датчики. На все пальцы. А потом задают вопросы. Он отвечает, а эта штука – бац! Не-ет, говорит, вранье!»

С моих пальцев свисают черные датчики. Мои руки – высохшие гроздья. Погибшая лоза. Другая цивилизация... Другая... От нее остались старые сочинения. Мне не надо в них вчитываться. Эти тексты я знаю на память: пустые мертвые слова. Пережеванные учителями. Проглоченные школьниками. Если мой бывший прав и этот суд состоится, меня вызовут свидетелем...

Адвокаты, прокуроры, коллегия присяжных. Присяжные – тот же народ: рабочий, домохозяйка, мелкий предприниматель, пенсионер. Трудно себе представить, чтобы в их ряды затесался какой-нибудь помещик или чиновник. Эти сошлются на занятость. Если надо, купят медицинскую справку.

Перед началом процесса их проконсультировали эксперты, объяснили критерии оценки. Сочинение – особый жанр. Здесь непозволительны никакие вольности. Методические разработки, утвержденные высшими инстанциями, обязательны и для учителей, и для учеников. Присяжные все понимают. В конце концов, они тоже учились в советской школе. О тех временах у них сохранились самые теплые воспоминания. Учителя литературы старались как могли: сеяли разумное, доброе, вечное. Не чета этим, нынешним...

Адвокаты просматривают список:

Петр Коробочкин – официант.

Николай Чичиков – пенсионер. В прошлом рядовой бухгалтер.

Максим Миняев – ИЧП. Сапожник.

Григорий Митяев – ИЧП. Печник.

Дмитрий Ноздрев – ИЧП. Владелец авторемонтной мастерской.

Мавра Плюшкина – домохозяйка.

Александр Пробка – рабочий компании «ЛЭК».

Александр Прошкин – преподаватель истории. Доцент СПбГУ.

Пелагея Селифанова – пенсионерка. В прошлом рабочая объединения «Скороход».

Еремей Скороплехин – мелкий брокер. Купля-продажа акций.

Селифан Собакевич – водитель-дальнобойщик.

Председатель коллегии присяжных:

Прохор Петрович Манилов – рабочий мебельной фабрики.

Автора, сидящего в зале, не удивляют фамилии: это у нас в обычае – при случае взять фамилию своего прежнего барина. Он всматривается в лица, разглядывает фигуры. Их пропорции существенно изменились. Советское государство внесло свой положительный вклад. Во-первых, всеобщее среднее образование. Многие закончили вузы. Собственно, эти – не самые удачливые. Кто побойчее, стали крупными предпринимателями или чиновниками. Уж те-то и вовсе красавцы. Но и эти – тоже не промах. Особенно бабы – Мавра и Пелагея.

Автор ерзает. Ему не терпится вернуться к своей конторке, за которой он привык работать. Когда-то давно вынашивал грандиозный замысел. Мечтал уподобиться великому Данте. МЕРТВЫЕ ДУШИ. Том I – картины ада. Том II – чистилище. В III томе надеялся запечатлеть русский рай. Не его вина, что замысел не удалось воплотить в полной мере. На этот суд его вызвали свидетелем. Когда дойдет очередь, он попытается объяснить: «До читателей дошел только первый том. В нем сделан упор на отрицательные стороны русской жизни».

Теперь, когда все изменилось к лучшему, он готов сделать новую попытку. Найти слова и образы, продолжить свое художественное расследование. Невольно увлекаясь этой, как теперь говорят, амбициозной задачей, автор пытается представить себе своего героя, подсказанного Пушкиным: Чичиков, разъезжающий по новой России.

Автора душит невидимый миру смех. В наши дни герой-проходимец, скупающий мертвые души, стал бы мультимиллиардером. В сравнении с ним эти, из списка «Форбса», беззубые щенки.

Павел Иванович Чичиков томится в коридоре. Защита пригласила его в качестве свидетеля. «Черт! Так и не вызвали. Только время просрал».

Он роется в нагрудном кармане, вынимает мобильный телефон. Дьявольская выдумка, вечно путаешься в клавишах! Где ж эта чертова опция: встроенный микрокалькулятор?.. Ему не терпится прикинуть – перемножить, перевести души в рубли. «Чего-чего, а уж мертвых у нас предостаточно: тут тебе и убитые, и убийцы...»

Павел Иванович морщится: «А вот это совсем ни к чему. Кто старое помянет... В аду это, возможно, и играло значение, но теперь, когда с первым томом покончено...»

Чистилище – не то место, где задаются праздными вопросами: убили или убил? В Уставе опекунского совета записано черным по белому: все, поименованные в ревизских сказках, равны перед законом. И живые, и мертвые. Каждая душа...

  65