127 
Она все еще кровоточила, боль была слишком свежей. Пока Беатрис навещала Берти в больнице, Гвен съеживалась под одеялами, чувствую лихорадочную боль. Перспектива, возвратится домой к ее пустой маленькой квартирке в Сата Фе, была больше чем она перенести думать.
Когда Беатрис возвратилась вечером, истощенная своими тревогами, они утешили друг друга, заставили поесть чего-нибудь здорового, и вышли на медленную прогулку около огромного серебристо-зеркального озера и понаблюдать, как закат окрашивает серебристую поверхность темно-красным и светло лиловый цвета.
И под диком небом Шотландии, Гвен и Беатрис сблизились как мать и дочь. Они больше чем один раз затронули ее - сказку . Беатрис убеждала Гвен закончить ее, обернуть ее в исторический роман и отправить в издательство.
Гвен возражала. Он никогда не будет опубликован. Слишком оригинальный.
Это не правильно, спорила Беатрис. Я прочитала этим летом роман о вампире, который я обожаю. Вампир, из всего многообразия! Миру надо больше камней любви. Что ты думаешь, я читала, когда сидела в больнице, выжидая, сможет ли мой Берти когда-нибудь снова говорить? Не какой-то роман ужасов…
Может однажды, – уступила Гвен, главным счетом, что бы закончить разговор.
Но она стала рассматривать такую возможность. Если у нее не могло быть жили-долго-и-счастливо-до-конца-дней-своих в настоящей жизни, по крайней мере, она могла написать про это. Кто-нибудь мог пережить это за несколько часов чтения.
Не смотря на ее неослабевающее горе, она отказалась оставлять Беатрису, пока Берт и Беатрис не восстановились душевно. День за днем, Берт становился сильнее. Гвен была убеждена, что он лечился с помощью абсолютной и глубокой любви Беатрис.
В тот день, когда его выписывали, Гвен пошла в больницу вместе с Беатрис. Его речь была затруднена, потому что левую часть его лица перелиновало, но доктор сказал, что со временем и с помощью лечения он сможет значительно восстановить основы речи. Беатрис подмигнув сказала, что ее не заботило, сможет он когда-либо снова четко говорить, пока будут в хорошем рабочем состоянии другие части.
Берт рассмеялся и записал на своей стирающейся доске, что они несомненно будут отлично работать, и он будет счастлив продемонстрировать, если все перестанут так волноваться и оставят одного с его сексуальной женой.
Гвен улыбалась и наблюдала со смесью радость и боли, когда Беатрис и Берт радовались друг другу.
Только после того, как они выжали из нее обещание, что она навестит их в Мэне на рождество – Беатрис действительно сняла прекрасный коттеджи на озере – Беатрис помогла Гвен собраться и посадила ее в такси, которое отвезло ее в аэропорт.
Когда Гвен устроилась сзади, Беатрис поместила свои достаточности в дверь и крепко обняла ее, целуя в нос, лоб, и щеки. И у той и у другой глаза поволокло туманом слез .
-Не смей отступать, Гвен Кейсиди. Не смей переставать любить. Ты можешь никогда не узнать, что случилось с тобой, в тот день в горах, но я знаю, это было что-то, что изменило твою жизнь. В Шотландии есть волшебство, но помни всегда: Сердце, которое любит творит собственную магию.
Гвен задрожала. – Я люблю тебя, Беатрис. А ты хорошо заботься о Берте. – отчаянно добавила она.
-Что я и собиралась делать, – заверила ее Беатрис. – И я люблю тебя. Беатрис отошла назад, когда водитель закрыл дверь.
Кок только такси тронулось от края тротуара, Гвен смотрела на Беатрис пока она не стала совсем маленьким розово-одетым пятнышком в отдалении, а потом исчезла. Гвен проплакала всю дорогу до аэропорта.
Глава 26
20 октября
Хотя Гвен Кейсиди с трех лет знала, что предметы излучают цвета из-за их природных структур – которые поглощают определенной длины волны света и отражают другие – теперь она поняла, что у души есть свой собственный свет, который тоже окрашивает мир.
Это был жизненно важный свет, свет радости, удивления, надежды.
Без него в мире было бы темно. Не важно, как много светильников она включала. Все было плоским, серым, пустым. Спящая, она мечтала о нем, своем Высокогорном любовнике. Просыпаясь, она всегда снова теряла его.
Большинство дней ей было слишком больно даже открывать глаза.
Так она оставалась в кровати в ее крошеной квартирке, задернув шторы, выключив свет, отключив телефон, заново переживая время, которое они провели вместе, то смеясь, а то плача. В редких случаях она пыталась убедить себя встать с кровати. За исключением походов в ванную опустошить слабый желудок, или спотыкаясь дойти до двери, что бы оплатить разносчику пиццы, это не срабатывало.
127 
