Глава 14

Что же ему делать с капитаном Кей Монтгомери?

Нахмурившись, Ник Мак-Кейб сидел за письменным столом красного дерева в своем тихом кабинете. Левый глаз Ника отливал пурпурно-сине-черным цветом и так распух, что совсем был закрыт. Правый глаз был прищурен от злости. Нижняя губа разбита, и ему больно было разговаривать, улыбаться или даже сердиться.

Широкая голая грудь Ника была вся в синяках. Два ребра с правой стороны сломаны. Тугая белая повязка стягивала его узкую талию. Кожа под повязкой зудела.

В правой поврежденной руке, где кожа на костяшках была содрана, Ник сжимал раскрашенную листовку, которую он со злостью сорвал с черного хода клуба «Золотая карусель». Смятая листовка была одной из сотен, распространенных за последние две недели в Барбари-Коуст.

Она гласила:

Приходи каждый, приходите все!

В пятницу, 14 декабря 1883 года, в 2 часа дня, большой парад сан-францисского корпуса № 1 Армии спасения пройдет по Пасифик-стрит. Вас приглашают присоединиться к процессии.

Проследуйте вместе с Христовой армией, чтобы принять участие в митинге на открытом воздухе на углу Пасифик-стрит и Грант-стрит.

И отведать горячей еды!

Ник заскрежетал ровными белыми зубами, поморщился от боли и громко выругался. Он бросил скомканную листовку через комнату и потянулся за бутылкой бурбона, уже наполовину опорожненной. Бормоча что-то себе под нос, Ник налил до краев хрустальный стакан для виски, поднял его и залпом выпил.

Он вытер влажные губы и потряс темноволосой, нестерпимо болевшей головой.

Он должен был догадаться. Должен был догадаться в первый же день, когда рыжеволосая капитан Кей разбудила его своим чертовым колокольчиком, что от нее можно ждать больших неприятностей. Глядя, как она, уверенная и неустрашимая, решительными шагами удаляется от него, он должен был предвидеть, что у нее припасено для него.

Тогда он не догадался.

В самом начале он разделался с этой проблемой обычным для Ника Мак-Кейба образом: он проигнорировал ее.

— Большинство проблем таким образом вскоре исчезало.

Однако капитан Кей Монтгомери не исчезла. И не собиралась исчезать. Было глупо убеждать себя, что она и в самом деле исчезнет. Он считал ее скорее досадной помехой, а не угрозой. Он ошибся. Ошибся, думая, что она отступит. Ошибся, думая, что она не представляет собой угрозу.

Черт, во всем этом было что-то фатальное.

— Черт бы побрал ее вместе со всей ее командой! — громко выругался Ник, с силой опуская разбитый кулак на стол. Он взвыл от боли, из глаз его посыпались искры, а плоский живот стал судорожно вздыматься и опускаться.

Уже не в первый раз Нику приходилось залечивать боевые раны. С тех пор как он потерял Большого Альфреда, перешедшего в Армию спасения, он стал более уязвимым и незащищенным. Слухи о дезертирстве британского вышибалы распространились быстро. Хулиганы и бандиты, издавна затаившие на Ника недобрые чувства, не могли дождаться, чтобы хорошенько вздуть его.

Нарушители спокойствия появлялись отовсюду.

Прибавить к этому пьяниц, становящихся за вечер все более буйными. Игроков, приходящих в бешенство, когда им , не везло в карты или в кости. Вожделеющих, кричащих зрителей, недовольных недавней заменой Роуз Рейли.

Редко когда вечер в «Золотой карусели» проходил без приключений.

Тихо постанывая от боли, Ник откинулся на спинку кресла, запрокинув голову и прикрыв один здоровый глаз от всепроникающего декабрьского солнца.

Ущерб, нанесенный собственному лицу, Ника заботил гораздо меньше, чем урон, наносимый его банковскому счету. Более десяти лет тяжкого труда и трезвых расчетов ушло на то, чтобы превратить «Золотую карусель» в самый процветающий салун на побережье.

Капитану Кей Монтгомери потребовалось менее четырех месяцев, чтобы разнести все в клочья. При ее напористости через год его салун полностью разорится, а сам он превратится в калеку!

Потеря Большого Альфреда была очень ощутимой. А потеря прекрасной талантливой Роуз Рейли превратила «Золотую карусель» — сверкающую жемчужину Барбари-Коуст — в ничем не примечательный салун.

Длинные темные ресницы Ника поднялись и снова опустились.

Последняя в ряду танцовщиц, которой он предоставил шанс занять место Роуз, провалилась с таким же треском, как и ее предшественницы. Ди Ди Даймонд была красоткой и хвасталась, что «все у нее будут на ушах стоять от восторга». Отчаявшись, он выбрал статную Ди Ди в надежде на лучшее.

  44