очень нудно 
115 
На подгибающихся ногах она вывела Блейза из стойла и в буквальном смысле вскарабкалась ему на спину. Она не была уверена, что сможет это сделать снаружи. Пришлось пригнуться, чтобы выехать в низкую дверь сарая, что не прибавило ей приятных ощущений.
Конюшня находилась с подветренной стороны, и здесь намело огромные сугробы, но за углом оказалась полоса вылизанной ветром мерзлой земли. Не решившись на галоп из страха разбудить Кейна цокотом подков, Натали пустила Блейза шагом и оказалась около дома как раз в тот момент, когда оттуда выскочил Кейн.
Он так и был в расстегнутой рубашке, одну сторону которой ветер тотчас надул пузырем, бросая в образовавшееся пространство снег. На смуглом лице Кейна застыла маска яростного гнева.
Напряжение последних минут, боль и опустошение, шок от внезапной встречи лишили Натали остатков здравого смысла. С криком ужаса она ударила жеребца пятками, и тот рванулся прямо на бегущего человека. Кейн и не подумал уступить дорогу. Он прыгнул вперед и ухватил поводья, заставив Блейза с диким ржанием подняться на дыбы. Кейн повис на поводьях всей тяжестью, остановив жеребца.
Дальнейшее показалось Натали сплошным кошмаром. Она кричала, рвалась, отбивалась, лягалась и даже пыталась кусаться. Тщетно — Кейн стащил ее с седла в снег и за шиворот поволок за собой на конюшню. В другой руке он так и держал поводья Блейза. В сарае, не выпуская извивающуюся Натали, он одной рукой расседлал перепуганного жеребца и толкнул его снова в стойло. Казалось, ярость навеки застыла у него на лице. Он так стиснул ворот Натали, что она могла только хрипеть. Лучше бы он ругал ее, чтобы дать выход своему гневу! Но Кейн не проронил ни слова, и это было по-настоящему страшно.
Закрыв Блейза в стойле, Кейн подхватил Натали на руки и понес с дом. Обезумев от ужаса, она продолжала тщетные попытки вырваться. Она была уверена, что ничего хорошего ее не ждет.
Что же касается Кейна, то он задыхался от ярости и не смог бы произнести ни слова, даже если бы очень хотел. Не так-то просто удерживать на руках женщину, в которую вселился дьявол. Снег под рубашкой растаял, она липла к телу, с волос текло на лицо, заливая глаза, в ботинках хлюпало, ноги вязли в сугробах. К тому же где-то неподалеку таился колодец, который Кейн начал рыть еще до снега, но из-за спешки с домом забросил. Не слишком глубокая яма тем не менее представляла собой ловушку. В сплошном снегопаде нелегко было сориентироваться, и, конечно же, Кейн с Натали на руках рухнул прямо в яму.
Они погрузились в снег с головой, разъяренный мужчина и перепуганная женщина, он с проклятием, она с криком ужаса. Падая, Кейн не выпустил Натали из рук. Некоторое время они полулежали в ледяной белой могиле, приходя в себя. Снег набился в каждую складку одежды, залепил лица, заледенил кожу. К счастью, выбраться оказалось несложно.
Сделав последний рывок, Кейн открыл дверь плечом, захлопнул ее ногой и грубо поставил Натали на пол. Ледяная ванна отрезвила ее. Теперь она была полна раскаяния и готова к полному и безоговорочному повиновению.
— Кейн, я… — начала она, стуча зубами.
— Молчать! — вскричал он. — Не желаю слышать от тебя ни единого слова! Ни единого, понятно?!
Натали прикусила язык и стояла, обтекая на пол талой водой, дрожа всем телом и щелкая зубами, как кастаньетами. Она боялась не только заговорить, но и шевельнуться, и только неотрывно следила за тем, как Кейн разводит в камине огонь. Потом он повернулся и протянул к ней руку. Она сдавленно вскрикнула и отшатнулась. Кейн как будто не слышал. Он подтянул Натали ближе к камину и начал раздевать. Верхнюю одежду он отшвырнул к двери. Когда тяжелая от влаги шерсть шлепнула о дерево, Натали вздрогнула, нервно обернулась и успела увидеть, как одеяние сползает по двери, оставляя на ней мокрый след.
Кейн взялся за рубашку, тоже мокрую. Натали осмелилась на протест — робко заслонилась рукой. Он молча отстранил ее руку и сопроводил это действие угрожающим взглядом. Зная, что окончательно проиграла, Натали опустила глаза и смирилась. Рубашка тоже была брошена к двери.
Раздевая Натали, Кейн втайне надеялся, что она будет всерьез протестовать, чтобы хоть отчасти дать выход гневу. Однако она вела себя кротко, и он не мог этого не оценить. Толкнув ее в кресло, он стащил полные воды сапоги и бросил где пришлось, потом снова вздернул Натали на ноги и взялся за пуговицы штанов. Стянуть мокрую кожу по бедрам было не так-то просто, и Кейн погрузился в это занятие полностью, по-прежнему молча. В конце концов он поставил Натали перед камином, окоченевшую и обнаженную. Она чувствовала себя так, словцо вместе с одеждой Кейн лишил ее и всякого достоинства.
115 
