23 
Картинки замелькали у нее перед глазами. Она увидела себя, обвивающую руками шею Тревиса, целующую его, тянущуюся к нему, умоляющую взять ее…
Она задрожала. Стараясь сдержать рыдания, она влетела в ванную и захлопнула за собой дверь. Трепеща, склонилась над раковиной, намертво обхватив пальцами белый край.
Правда в том, что Тревис лишь взял то, что ей не терпелось ему отдать. Она хотела, чтобы он занимался с ней любовью, делал все то, что он делал. Ей хотелось знать, что должна чувствовать женщина, отдаваясь такому, как он… Медленно, очень медленно Алекс подняла голову и посмотрела в зеркало над раковиной. Открывшееся зрелище изумило ее. Эта женщина, глядящая на нее, была распутницей.
Это старомодное слово подходило как нельзя лучше. Грива золотых волос, рассыпавшихся по голым плечам. Глаза, обведенные тенями. Синяки на горле и груди. Рот – алый и… припухший? Алекс прикоснулась к губам. Припухшие, да. И горящие от поцелуев Тревиса. Ее затрясло. Грудь заныла. Ее бросило в жар.
Она судорожно сглотнула. Случилось то, чего она хотела. Что это доказывает – что она может возбудить мужчину и испытать оргазм? Что она может – краска залила ее лицо – заниматься этим с незнакомцем? С наглым, невыносимым, опасным незнакомцем…
– Принцесса?
Она вздрогнула. Ручка на двери повернулась. Она глядела на нее, как смотрят на гремучую змею, медленно выползающую из расщелины скалы.
– Да? – Ее голос прозвучал холодно и отстраненно. Он не соответствовал лицу незнакомки в зеркале, но Тревису об этом знать не следует. – Я… я собираюсь принять душ. Через дверь отсюда есть еще одна ванная, если вам хочется…
Дверь распахнулась.
– Принимать душ в одиночку может оказаться опасным, Алекс.
Он улыбнулся ей прямо в лицо, оглядывая ее медленно и жадно. Карл никогда не смотрел на нее так. Его глаза никогда не были темны от желания; томление никогда не переполняло ее от одного взгляда на его лицо.
– Не надо, – прошептала она, кровь прилила к голове.
– Не надо? Смотреть на тебя? – его глаза встретились с ее. – Я хочу глядеть на тебя, Принцесса. Ты самая прекрасная женщина на свете!
– Нет, – она прикрыла руками грудь. – Тревис. Я… я…
Смущена. Она была смущена. Осознание ее смущения удивило его, но он знал, что не ошибся. Он давно не встречал женщину, которая делала бы что-либо иное, чем прихорашивалась, под восхищенным мужским взглядом, но сейчас он видел смущение. Алекс покраснела, уставившись в пол.
– Принцесса, – он бережно прикоснулся к ее подбородку. – Ты прекрасна! Я счастливейший человек в мире, потому что могу видеть тебя такой.
– Правда? – Алекс недоверчиво улыбнулась.
Неужели она не слышит этого ежедневно? Или она напрашивается на комплименты? Столь прелестная женщина должна сознавать свою привлекательность.
– Да. Правда.
Она снова улыбнулась; тени под глазами стали бледнее, но в линии рта все еще таилось сомнение. Внезапно он вспомнил, как она откликалась на его ласки и поцелуи, как кричала от наслаждения…
Тревис сказал себе, что нелепо предполагать, будто бы Александра Торп может найти что-то новое в объятиях мужчины. Он приблизился к ней вплотную, желая ее с силой, которую не уменьшили часы их недавних занятий любовью, представляя, как возьмет ее в душе, под хлещущими струями воды. И он сделает это… но не теперь.
– Тревис? – сказала Алекс, когда он подхватил ее в свои объятия.
Он закрыл ей рот поцелуем.
– Позволь мне показать тебе, как прекрасна ты на самом деле, Принцесса, – пробормотал он, неся ее обратно в постель, осыпая поцелуями, впитывая каждый вздох и стон.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Счастье мимолетно.
Алекс знала это всегда. И никогда оно не испарялось так быстро, как сейчас, после их с Тревисом занятий любовью.
Ее сердцебиение замедлилось. Радость сменилась отчаянием, отчаяние – отвращением.
Она только что была невероятно близка с человеком, которого даже не знала. Что в этом хорошего?
Да, Тревис мог заставить ее многое почувствовать. Его прикосновения… в них было все, о чем можно мечтать. Страстные, но нежные. Жаждущие, но и дающие. Возбуждающие. Да, превыше всего прочего, возбуждающие.
Но человек, в объятиях которого она находилась, – не ее любовник. Это ее покупка. Приобретение. Вот в чем уродливая правда.
Как? Как она могла так поступить? Она знала, что в век всеобщей распущенности она похожа на музейный экспонат. В брачную постель она попала девственницей, жаждущей познать все радости страсти, о которой читала в книгах. Вместо этого она обнаружила, что секс не доставляет ей никакого удовольствия. Не больно, не обязательно неприятно. Просто она ожидала экстаза и ничего не получила. Иногда – и она чувствовала себя из-за этого виноватой, – иногда, когда Карл поднимался над ней, она ловила себя на том, что думает о домашних делах. Алекс подавила унылый вздох.
23 
