69 
Эмир смерил оценивающим взглядом Шарлотту, мельком посмотрел на леди Аделину и устремил взор на принца.
– Ты хотел мне что-то сказать по поводу этого подарка, Карим Александр?
Гневный огонь, пылавший в глазах Александра, мгновенно потух. Лицо его вновь стало бесстрастным. В присутствии отцовских слуг он не должен выдавать своих истинных чувств. Спасение Шарлотты и леди Аделины зависело от него одного, и Александр понимал, что не может их подвести. Какой смысл предаваться теперь сожалениям, сетовать на плохие отношения с отцом, раскаиваться, что он не сумел помешать сэру Клайву осуществить злой замысел? Эмир отказался от беседы с глазу на глаз, и значит, придется решать все прилюдно. Другого пути не осталось. Можно, конечно, винить почти во всех своих бедах отцовскую гордыню, но это будет несправедливо. Разве он, Карим Александр, ни в чем не виноват? Он ведь так увлекся делами греков, что стал в родном доме чужим, и они с отцом совершенно не понимают друг друга.
Александр упал на колени перед диваном эмира. Сердце принца бешено забилось в груди, но он поспешил уверить себя, что это ничего не значит. Ну что за радость опекать Шарлотту? Чему тут радоваться? Это ведь сплошные неудобства – и только!
– Досточтимый отец, – промолвил Карим, поднимаясь с колен. – Простите, что я не перевел последних слов вашего гостя, сэра Клайва Боттомли, но дело в том, что тут очень серьезное недоразумение. Эти две англичанки спасли мне жизнь, и я перед ними в неоплатном долгу. Кроме того, они происходят из весьма знатного рода, приближенного ко двору английского короля. Поэтому обижать их было бы неразумно. Сэр Клайв привез этих женщин для вашего гарема, но он не может подарить их вам.
Эмир щелкнул пальцами. Мальчик-слуга тут же вскочил с подушки и протянул ему серебряный кубок.
– Почему не может? – спросил эмир.
Александр был бы рад сказать, что, по английским понятиям, это посягательство на честь и достоинство женщин, но подозревал, что при всем своем уме отец его не поймет, слишком чужды ему такие представления. Дар, преподнесенный гостем, нельзя отвергнуть. А посему остается единственный путь – убедить отца, что женщины несвободны и не могут быть ему подарены. Александр набрал полную грудь воздуха и выпалил:
– Во-первых, вы должны знать, досточтимый отец, что сэр Клайв Боттомли вовсе не друг вам. И мне тоже. Этих женщин он вам предлагает из недобрых побуждений, желая причинить мне великое зло. Я пообещал жениться на юной Шарлотте Риппон. Дама постарше – ее тетушка, которая, согласно английским обычаям, сопровождает племянницу на родину будущего супруга. Я пообещал братьям Шарлотты Риппон заботиться о ней и о тетушке. Соответствующие бумаги уже подписаны. Шарлотта Риппон – моя невеста, осталось только сыграть свадьбу. Вот почему вы не можете взять ее себе.
Эмир приподнялся на подушках, в его темных глазах промелькнул интерес.
– Все бумаги уже подписаны? То есть, сын мой, ты уже женился на этой англичанке?
Александр поспешно прикинул в уме, что лучше: солгать или сказать правду. Собственно говоря, он уже так изолгался, что одной ложью больше, одной меньше… Но, в конце концов, принц все же решил, что обманывать отца в этом вопросе бессмысленно, и чистосердечно признался:
– Нет, досточтимый отец. Мы обручились, как положено по обычаю ее страны, но брачной церемонии не было. Шарлотта Риппон все еще девственна, однако мы связали друг друга клятвой, как принято у нее на родине.
Эмир внимательно вгляделся в бесстрастные – пожалуй, даже преувеличенно бесстрастные – черты сына, и в душе его зародилась огромная радость, чуть сдобренная лукавой усмешкой. Хвала Аллаху! Наконец-то Александр Неуязвимый позволил женщине угнездиться в его сердце! И при чем тут честь или долг? За внешне спокойными речами Александра скрывалась бешеная страсть. Эмир безошибочно угадал, что его сына снедает страстное желание обладать Шарлоттой.
Эмир посмотрел на женщин. Любопытно, чем уж так прельстила Карима Александра эта англичанка?.. Последние три года эмир много читал, и ему было известно, что в Англии, как и в других европейских странах, женщин не держат взаперти, вдали от мужчин. Естественно, Александр много раз видел лицо Шарлотты Риппон и даже подолгу беседовал с ней наедине. И все-таки удивительно, что его сын, у которого было столько наложниц, наконец-то нашел женщину, способную пробить стену его равнодушия! Наверное, она не только красива, но и умна, вот почему ей удалось разжечь в его сердце пламя желания, решил эмир. И тут же сказал себе, что надо было найти сыну жену-иностранку гораздо раньше, как только умерла малышка Фатима. Домочадцы думали, что Александр не хотел жениться, так как не мог ее забыть, но проницательный эмир понимал истинную подоплеку происходящего. Александру претила мысль о женитьбе по законам Оттоманской империи. В первый раз он женился исключительно из чувства долга. Да, принц оплакивал жену, умершую при родах, но то была не настоящая утрата. Он просто жалел юную женщину, безвременно ушедшую из жизни, и слабенького младенца. Малыш не смог одолеть джиннов, и они задули еле теплившийся огонек… Да, вполне вероятно, что, не будь угрозы второй подобной женитьбы, Карим Александр не покинул бы дом и не оказался бы среди греческих повстанцев.
69 
